Уже несколько дней в российских СМИ продолжается повторение ошибки, связанной с поездкой президента Путина на Афон и участием в церковной службе.
Правитель России как глава Восточной Римской империи. Вот то, что привлекает одних и пугает других
Чаще всего об этом рассказывают так: президент во время службы сидел на троне византийских императоров, украшенном флагами России и Афона. Фактически же в этой фразе неверно абсолютно все.
Во-первых, любой, кто посмотрит видеосъемку из собора Успения Богородицы в Карье, обнаружит, что Путин вовсе не сидит, а стоит на особом месте в храме, окруженном резными колоннами и сенью.
Во-вторых, интересно само это место, которое участники дискуссий в Сети уже успели назвать «стасидией». Надо понимать, что в православном храме нет и не может быть трона для светского владыки. Там есть лишь престол в алтаре, на котором совершается таинство евхаристии. То, что мы видели в Карейском соборе, – это действительно не «трон», а стасидия, то есть особое кресло, устанавливаемое в православной церкви, с откидывающимся сиденьем, позволяющим не только сидеть, но и стоять, при необходимости опираясь на высокие подлокотники.
Поскольку в православии нет свойственного католицизму и протестантизму обычая сидеть во время богослужения, большую часть службы православные проводят стоя, но в некоторых случаях допускается и возможность сесть.
В православном храме нет и не может быть трона для светского владыки (фото: Алексей Дружинин/пресс-служба президента РФ/ТАСС)
|
Поэтому в православных храмах издавна существовали стасидии, которые делались для настоятеля храма, певчих, настоятеля монастыря, епископа и других церковных и светских иерархов. Естественно, делались стасидии и для православных монархов.
Но стасидия в соборе Успения Богородицы – это не просто кресло с откидным сиденьем, она еще и то, что именуется «царским местом». И, собственно, вместе с колоннами и сенью она образует это «царское место» подобно тому, как во дворце трон монарха – это не только само «кресло», но и возвышение, на котором он стоит, а также балдахин, украшенный государственными гербами.
В Русской православной церкви «царское место» – весьма распространенное явление, его можно увидеть во многих соборах, в том числе в Московском кремле и в Санкт-Петербурге. Царское место издавна служило одним из символов симфонии светской и духовной властей и места в этой симфонии русских монархов как православных правителей. Оно использовалось в том числе в обряде коронования.
Поэтому неудивительно, что президента России афонские монахи поставили именно в эту, самую почетную часть храма, доступную для мирян. Учитывая давние связи Афона с Россией, а также значение России как самого большого государства мира, где православные христиане составляют большинство граждан, было бы удивительно, если бы это место не оказалось предложено Путину.
При этом надо понимать, что стасидия юридически и по обычаю не является троном, поэтому говорить о каких-то скрытых сакральных символах в действиях афонцев и нашего президента было бы очень странно.
Точно так же как занятие этого места не может говорить о каком-либо посягательстве со стороны Путина на прерогативы монарха, но говорит только о его высоком посте главы государства.
И в-третьих, нетрудно убедиться, что над сенью царского места были вывешены флаги Греции и Константинопольского патриархата, которому подчиняется Автономное монашеское государство Святой Горы.
Но более всего в этой истории с мнимым «византийским троном» интересно не нахождение президента России на «царском месте», а тот отклик, который вызвало это событие в России.
Столь оживленная реакция говорит о том, что Византия для России и русских – это не малоизвестное далекое прошлое, а нечто важное, интерес к чему очень велик. Более того, Россия по-прежнему пребывает в византийском культурном пространстве.
Поэтому любые разговоры о византийском наследии вызывают немедленный отклик. Можно предположить, что пребывание главы России на царском месте было понято обществом (за исключением либеральной оппозиции) скорее не как претензия на власть монарха, а как заявка на византийское наследство.
Правитель России как глава Восточной Римской империи. Вот то, что привлекает одних и пугает других. Не случайно, с одной стороны, столетнее стремление России в Константинополь, а с другой – та нервная реакция, с которой отозвались на «афонский инцидент» турки.
Складывается ощущение, что турки прочли это событие совершенно однозначно. Поэтому уже 30 мая президент Турции «неоосманист» Эрдоган на митинге, посвященном завоеванию турками Константинополя, заявил, что история с завоеванием не забыта по сей день, и недруги мстят Турции за это и в наши дни. Заодно президент сообщил митингующим, что, захватив Константинополь, турки остались там навсегда и уходить не собираются.
Такой, казалось бы, странной в наши дни акцией, обращенной ко временам почти 600-летней давности, турки напомнили нам, что призрак поверженной Византии все еще страшит их, а русский президент в афонском храме воспринимается чуть ли не как актуализация Греческого проекта Екатерины Великой или планов Николая II по присоединению Константинополя после Первой мировой войны.
Масла в огонь добавляют и действия России в Сирии, которые исламисты считают современной версией крестовых походов. Турция так прямо заняла весьма недружественную позицию и рассматривает русское военное присутствие в регионе как угрозу своему государству. Казалось бы, почему?
А потому, что нестабильность на Ближнем Востоке выгодна Турции для усиления ее собственного влияния в регионе, тем более что имперские амбиции турецких властей уже давно ни для кого не секрет.
Для русских, в свою очередь, важно помнить, что активная политика турок в Центральной Азии и Азербайджане – в зоне расселения тюркских народов, которая в Турции считается их исторической сферой влияния, – очень опасна для нас, так как прежде всего усиливает наиболее явных недругов России и исламистов.
#{image=1016186}А действия турок в исламских регионах России вообще заставляют задуматься, например, считают ли в Татарстане столицей своего государства Москву или же все пристальнее всматриваются в сторону Анкары.
Реакция на пребывание Владимира Путина на Афоне лишний раз доказала нам, что Турция была и остается нашим весьма недружественным и опасным соседом.
Возвращение, пусть и на символическом уровне, к идеям византийской политики России неизбежно будет и дальше создавать сенсации в СМИ, вызывая страх у наших недоброжелателей. Их опасения понятны. Россия сейчас потенциально может стать одним из лидеров европейской цивилизации в ее исторической, традиционной и консервативной части.
В то время как Запад провозглашает новыми ценностями фактический отказ от христианства, мультикультурализм и глобализацию, Россия, защищающая христианство, традиционные ценности и вступающая в противостояние с агрессивным исламом, начинает выглядеть очень привлекательно.
Успехи правых на европейских выборах говорят нам, что старая Европа пока жива, что у нее есть силы. И это не может не обнадеживать.
