В 1971 году госсекретарь США Генри Киссинджер совершил секретную поездку в Пекин, с пересадкой на военном аэродроме в Пакистане. Затем, спустя год, последовала американско-китайская встреча в верхах с участием Киссинджера и Никсона, завершившаяся историческим рукопожатием Никсона и Мао.
Мы спаслись, но страна наша – земля свободных, оплот храбрых – увы, она затонула. Глубоко в наших сердцах все мы это ощущаем
Это завершило цивилизационную переориентацию Китая от СССР на Запад: действия Пекина можно считать ударом в спину своего соседа. К концу февраля 2014 года, в тот момент, когда Украина пыталась предпринять собственную цивилизационную переориентацию на Запад, я взял интервью у представителя «Правого сектора*». Мужчина в военной форме выглядел агрессивно на фоне своих телохранителей, но оказался довольно добродушным. Особенно порадовала его моя китайская внешность.
Он чисто говорил по-русски, скрепя сердце, заранее объявив, что этого стыдится. Он сказал, что служил в Красной армии, на Дальнем Востоке, возле китайской границы. Он выразил надежду, что Китай скоро предпримет решительные шаги в отношении Сибири.
Это была моя единственная встреча с этим человеком. Можно с уверенностью предсказать, что русско-китайские распростертые объятия последних нескольких месяцев убили его надежды относительно Сибири. Мало кто мог не заметить недвусмысленные выражения солидарности Китая с Россией, которые звучали с марта 2014 года.
Но его надежда вернулась бы, если бы он мог прочитать комментарии в различных популярных китайских социальных сетях, изобиловавших лозунгами вроде «Крым России, Сибирь Китаю!» или «Слава Украине! Китай на стороне цивилизованного мира!».
Чтобы понять, что стоит за этим синдромом, от которого страдают некоторые китайские интернет-пользователи, и старые, и молодые, необходимо познакомить вас с неологизмом: «Гонг жи» (公知).
Дословно он означает «общественный интеллектуал», но используется с сарказмом, а иногда и как ругательство. На самом деле он характеризует симпатичных, успешных, популярных, модных индивидуумов, чаще всего работающих в СМИ, имеющих, по тем или иным причинам, миллионы виртуальных фанатов в «Твиттере» и в различных социальных сетях. Базу для появления этих людей создает так называемый креативный класс, сокращенно «креакл».
- Эксперт: Политика США способствует сближению России и Китая
- Пентагон: Рост военного потенциала России и Китая идет быстрее, чем ожидали США
- Иран зовет Китай и Россию в оборонный альянс против США
- США опасаются китайской экспансии от Тихого океана до Балтики
В Китае аналогичного термина пока еще не появилось, но очень похожая социальная группа определенно существует, и подавляющее большинство их обожествляет «Гонг жи» (公知), многим из которых, несмотря на старательно культивируемый молодежный имидж, за 50, а то и за 60 – иными словами, они бывшие члены Красной гвардии.
Их идеология набирает популярность и опирается на лозунги, с помощью которых можно без лишних усилий создавать бесконечное множество шаблонных дискурсов.
Набор включает: создание общественных институтов, гражданское общество, равенство перед законом, распространение демократических ценностей, увеличение прозрачности, рост экономики, предпринимательство, новаторство, приватизацию, ценные рекомендации, хорошие руководящие указания, западный профессиональный опыт, человеческие ценности, права человека, права женщин, права меньшинств. Также есть у них мантра; вместо «Ом» они произносят «запад»: запад, запад, запад, западные ценности, западная цивилизация, западный ноу-хау, запад, запад, запад.
Оборотной стороной всей этой западной благости является ужасающая, вопиющая восточность России. И здесь мы встречаем другой набор комплектующих, из которых можно без особых усилий собрать сколько угодно русофобских тирад: Путин/Сталин, тирания, ГУЛАГ, низкая рождаемость, алкоголизм, мафия, коррупция, загнивание, агрессия, вторжение, атомная угроза, политические репрессии, «вымирающая нация».
А причина того, что Россия так ужасна, – русский народ. Когда же он наконец проснется? Когда он наконец восстанет и свергнет своего диктатора, своего тирана? Когде же русские станут наконец цивилизованными, модными, стильными, счастливыми, нормальными, западными людьми... каковыми мы уже являемся, или станем... когда-нибудь... когда сами западные люди нас подберут, возьмут с собой и долго будут любить...
Вышеупомянутые события, направления и движения возникли в очень разные исторические периоды и в отдаленных друг от друга, несоприкасающихся частях света, но их объединяет общий эмоциональный оттенок и исключительная целенаправленность: разрушить Россию, на словах, если не на деле.
Украинцев очень трудно отличить от русских. Около 90% разговоров, которые можно услышать в киевском метро, сегодня и, скорее всего, в будущем – на русском, иногда с акцентом, иногда почти без. Мужчина или женщина из Ярославля без каких-либо проблем могут слиться с толпой в киевском метро. Но окажись русский или украинец в пекинском метро, отличить их от окружающих было бы незатруднительно.
Так же несложно отличить от окружающих в киевском метро американского туриста, корреспондента западных СМИ, представителя неправительственной организации или охотника на украинских невест. Их безошибочно выдают отличительные признаки – осанка, тон голоса, выражение лица – независимо от их этнической или расовой принадлежности.
Все началось тогда, когда массы идентично запрограммированных двойников Виктории Нуланд начали появляться в американских университетах
Однако большинство молодых украинских студентов, кричавших и скакавших на Майдане, с гордостью демонстрировали свое знание английского, как хорошее, так и плохое, и старались как можно больше тусоваться с американцами.
И из каких глубин коллективного мистического опыта могли спонтанно возникнуть у американцев антироссийские настроения? Неужели «мы» – американцы, с которыми я учился и работал столько лет – в душе русофобы? Послушайте, разумеется, нет! Но мы определенно анти-кое-чего-еще! Внимательно всмотритесь в лицо Виктории Нуланд, или Джен Псаки, или Саманты Пауэрс, или Хиллари Клинтон.
Все они напоминают всем нам, нормальным американским парням, независимо от этнической и расовой принадлежности, квинтэссенцию той нахальной, самодовольной толпы, с которой нам приходилось иметь дело, будучи студентами.
Они – олицетворение тех спесивых, зажатых, радикально-феминистически настроенных су..к, когда-то превращавших в сущий ад нашу неопытную, наивную университетскую молодость! Теперь, когда они все стали морщинистыми и обрюзгшими, а мы перестали быть похотливыми идиотами, мы все готовы опуститься на колени и воздать хвалу Иисусу, или Иегове, или Аллаху, или кому угодно, что Он не позволил нам жениться на одной из этих особей.
Мы спаслись, но страна наша – земля свободных, оплот храбрых – увы, она затонула. Глубоко в наших сердцах все мы это ощущаем. Армия клонов Виктории Нуланд, как злая, предательская сплетня, как отражение ведьмы в мутной воде, расползлась и просочилась в каждую трещину и каждую дыру.
Всюду мы натыкаемся на ее аватаров и близнецов – в Голливуде, в издательствах, университетах, школьных советах, детских садах, в лифте на пути в офис и, разумеется, на страницах Washington Post и The New York Times.
Пытливая, оригинальная, бесстрашная, непослушная, беспокойная, индивидуалистическая американская душа испускает дух на больничной койке в палате с кондиционированным воздухом. Америка – теперь место неинтересное.
Когда мы последний раз услышали нового исполнителя, сравнимого с Томом Уэйтсом или Сюзан Вега? Слыхал ли хоть один хип-хопер в широких штанах такие имена, как Роберт Альтман, Вим Вендерс, Гор Видал, Джон Кассаветис?
Все они плавно уходят во мрак, вымирают, исчезают, и начало это происходить приблизительно в то же время, когда массы идентично запрограммированных двойников Виктории Нуланд начали появляться в американских университетах.
Тридцать лет – это тот срок, который судьба выделила мне на Америку. Не будучи ни философом, ни психологом, ни культурологом, я могу лишь сказать, что моя собственная утраченная молодость свидетельствует о том, что, таинственно и невероятно, Америка пришла в беспрецедентный и необъяснимый духовный, интеллектуальный, культурный, романтический, литературный, языковой и политический упадок как раз в этот самый период.
Для китайских и русских/украинских креативных классов Америка представляется «предельно клевым местом» – своего рода Олимпом крутизны и модности, к которому нужно стремиться интеллектуально, культурно и эмоционально, если не физически.
Поскольку Америка для них является глубоко прочувствованным источником самоидентификации, в их душах возгорается пламя нестерпимой ярости и ненависти, как только они чувствуют, что кто-либо препятствует их блаженствованию внутри мистического ореола этой самоидентификации.
Они реагируют, как подростки, нарядившиеся в модную одежду и собравшиеся идти танцевать под модную музыку, которым вдруг говорят, что им нельзя наряжаться в эту одежду и нельзя танцевать под эту музыку. Почему? Потому что они не такие клевые, как они думают, и потому что на самом деле модная молодежь ими не интересуется и с ними дружить не хочет.
Важнее всего оказывается то, что они – культурная элита, креативный класс, клевые ребята, считающие себя настолько выше окружающих – чувствуют себя оскорбленными и лишенными самоуважения.
Их злит то, что реальная жизнь в России, на Украине или в Китае не подтверждает концепцию их собственной непомерной крутизны, на которую они претендуют. Даже до путча в феврале 2014 года Восточная Украина слыла у них «совком» – зоной советской отсталости, населенной замшелыми, тупоумными рабами, которые удерживали милую, симпатичную Украину от заслуженного ею блаженствования в теплом свете лучезарного Запада.
Я никогда не забуду вид разодранных рук и ног пятилетней донбасской девочки, или лоскутки пропитанной кровью шали и куски дряхлого тела бабушки, разбросанные по земле. Что они сделали – и десятки тысяч им подобных – чтобы это заслужить? В киевском метро большинство народа выглядит скромно, ведет себя вежливо, смирно, беззлобно и, изредка, очень любезно.
За последний год многие из них также выглядели усталыми, обеспокоенными, оцепенелыми и измученными. Но я не смог заметить ни капли различия – ни в чертах лица, ни в цвете кожи, ни в фигуре, ни в стиле одежды – между ними и мертвой девочкой или мертвой бабушкой в Донбассе.
Так что не думайте о реальности; вместо этого думайте о неврозе, одержимости, дезориентации, пожизненном психическом пубертатном периоде.
Из недр этого психотического месива хлещет ярость такого белого накала, столь неистовая и произвольная, что ни Ницше, ни Сартр в своих самых инфернальных экзистенциальных откровениях не смогли ее предвидеть.
Вот он, наш новый дух времени, в эту позднюю пору загнивания американской культурно-политической элиты и ее заморских исступленных поклонников. Вот что объясняет их безрассудную и одержимую любовь к украинскому Майдану, их заново воспылавшую, но теперь беззубую ненависть к России и их омерзительное, самовлюбленное безразличие к мучениям, которые терпит население Украины.
* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ
