Печальное явление, которое я наблюдаю, пытаясь беседовать с людьми, – это перенос религиозного чувства в область политики. Я, например, верю в благость Бога – Бог благ, это фундаментальная истина о реальности, мир отпал от Бога в грех, Бог спасает мир через Иисуса Христа.
Вера в благость Божию – фундамент, на котором я интерпретирую любые данные. Если мне скажут: «Давайте согласимся, что Бог не так уж и благ, да и черт не так уж страшен, как его малюют», – я не соглашусь. Спокойно не соглашусь, без болезненных эмоций, но не соглашусь.
И вот я вижу, как для людей их сторона в конфликте – это суррогат бога, мысль о том, что моя сторона может быть неправа (по мне, так обе неправы), воспринимается как нестерпимо кощунственная, разрушающая самые основания земли.
Сообщения о явных преступлениях, совершенных «нашими», воспринимаются по схеме: 1) это ложь и клевета от начала и до конца; 2) это на самом деле сделала противная сторона, чтобы свалить на наших; 3) это случайность и трагическая ошибка со стороны наших, в которой виновата опять же противная сторона, которая развязала и ведет войну; 4) это результат провокации противной стороны; 5) это допустимое средство ведения войны, мы тут войну за Правое Дело ведем с коварным врагом, а не в куклы играем.
При этом любая позиция, отличающаяся от безоговорочной поддержки правильной стороны, воспринимается как невыносимое оскорбление, с тем же эмоциональным накалом, с каким добрый мусульманин воспринимает сожжение Корана.
Поэтому я нахожу позицию Русланы «а Захарченко-то, оказывается, не черт с рогами» и Аллы Боссарт «наши, оказывается, тоже совершают преступления» удивительным проявлением редкого здравомыслия.
У людей есть какие-то нравственные принципы, не полностью подчиненные служению «нашим».
Источник: Блог Сергея Худиева
