Первый комментарий касался предыдущей программной статьи Фукуямы «Будущее истории». Вообще, как видно из этой, предыдущей, статьи, Фукуяма очень тонко чувствует так называемое движение исторических пластов.
Запрос на «демократию» неминуемо ослабевает, зато резко растет запрос на справедливость. А справедливость в либеральной терминологии имеет ярко выраженные коннотации с автократией и тоталитаризмом
Именно по этой причине в ней он отметил, что либеральная мысль зашла в некоторый тупик, и как-то не очень понятно, как именно она будет на практике осуществлять тот самый «конец истории», который прославил Фукуяму четверть века назад.
Он пытался нащупать, какой могла бы быть эта мысль, и вот здесь обнаружилось, что при всей тонкости своих ощущений в экономике и социологии он жестко ограничен теми самыми табу, которые не дают современной, «мейнстримовской» экономической мысли разработать теорию современного кризиса.
В частности, он категорически не понимает, что тот самый «средний класс», на котором он строит свои надежды, в рамках этого кризиса сохраниться не сможет... А потому – не родит этот класс и никаких идей о «свободе» и «демократии», которые и должны были бы, по мысли Фукуямы, организовать «конец истории».
Прошло два года и, судя по всему, Фукуяма понял, что новых интеллектуальных прорывов либерального толка ждать не приходится. Но в этом случае возникает серьезная проблема – что делать с «концом истории»? Признавать то, что концепция оказалась некорректной?
И появилась новая статья, в которой уже есть прямые оправдания за допущенные ошибки, которую, собственно, я и собираюсь обсудить.
Итак, Фукуяма пишет: «Процесс экономической и политической модернизации – вразрез с заявлениями марксистов и Советского Союза – приводил не к коммунизму, а к тем или иным формам либеральной демократии и рыночной экономики. История в итоге приходит к свободе: выборным властям, правам личности и экономикам, в которых капитал и рабочая сила циркулируют в условиях сравнительно скромного госконтроля».
Здесь уже нужно сказать несколько слов. В соответствии с нашей экономической теорией после 1945 года в мире остались две системы разделения труда, и победить должна была одна. При этом явного преимущества не было ни у одной из них – победить могла любая, что хорошо видно по ситуации начала 70-х годов, когда казалось, что СССР выиграл «соревнование двух систем».
В этом смысле победу «Западного» глобального проекта конца 80-х не следует преувеличивать, тем более что та же самая наша теория показывает, что он неминуемо должен был после своей победы попасть в новый кризис по механике, точно совпадающей с кризисом СССР конца 80-х. Собственно, сегодня мы этот кризис и видим.
«Возвращаясь сейчас к этой статье, начнем с очевидного: в 2014 году ситуация выглядит совсем иначе, чем в 1989 году.
Россия стала грозным электоральным авторитарным режимом, подпитываемым нефтедолларами, запугивающим соседей и стремящимся возвращать себе территории, которые она потеряла, когда в 1991 году был распущен Советский Союз.
Проблема современного мира заключается не только в том, что авторитарные державы на подъеме, но и в том, что у многих демократических стран дела идут не лучшим образом.
У развитых демократий тоже есть некоторые трудности. В последнее десятилетие США и Евросоюз столкнулись с жестокими финансовыми кризисами, приводящими к низким темпам роста и к жестокой безработице, особенно среди молодежи. Хотя экономика США снова начала расти, плоды этого роста распределяются неравномерно, а расколотая межпартийной борьбой политическая система Америки явно не выглядит привлекательным примером для прочих демократий».
- Разрыв в уровне благосостояния американцев превратился в зияющую пропасть
- Одобрен базовый вариант экономического развития России на 2015-2017 годы
- Глазьев: Россия вкладывает в мировую экономику 100 млрд долларов ежегодно
- В поисках новой модели
Ну, про авторитарность мы говорить не будем – поскольку с точки зрения здравого смысла США сегодня куда более авторитарная страна, чем, скажем, Россия, не говоря уже об СССР.
Одно увольнение главного редактора «Нью-Йорк Таймс» за упоминание о том, что на стороне ополченцев Юго-Востока Украины воюют местные жители, чего стоит! «Свобода слова», однако!
А вот упоминание про «начавшийся» экономический рост оставляем на совести Фукуямы – он явно пытается создать хорошую мину при плохой игре, поскольку реальная ситуация явно ухудшается. Впрочем, к смыслу текста эти замечания отношения не имеют – просто показывают, что Фукуяма вполне находится в рамках идеологической матрицы Запада, что, естественно, сильно ограничивает его возможности как аналитика.
«На экономическом фронте в мировом масштабе резко возросло производство, увеличившееся за период с начала 1970-х годов до финансового кризиса 2007-2008 годов в четыре раза. Хотя кризис сильно ударил по экономике, уровень процветания в мире в целом заметно повысился – причем на всех континентах – благодаря глобальной либеральной системе торговли и инвестиций.
Даже в таких коммунистических странах, как Китай и Вьетнам, господствуют законы рынка и конкуренции в сущности правильной, однако теперь я также понимаю политическое развитие ряда вещей, которые я не столь ясно видел в бурном 1989-м».
Главное тут – фраза «резко выросло производство». Только маленькая ошибка – не с начала 70-х, а с начала 80-х, в 70-е годы на Западе был серьезный спад (в СССР еще продолжался рост). И эта ошибка не случайна – «мейнстримовская» теория тщательно уводит взгляд от 1981 года, когда в рамках «рейганомики» началась политика стимулирования частного спроса, которая и позволила обеспечить значительный экономический рост.
Разумеется, в четыре раза – это номинальные цифры, разумеется, в реальности рост все-таки существенно ниже. А вот с точки зрения реально располагаемых доходов граждан картина выглядит несколько иначе...
Максимум реально располагаемых доходов домохозяйств в США был достигнут в 1972–1973 годах. Затем он довольно сильно упал – к 1980 году до уровня начала 60-х. А затем, после начала «рейганомики», стал расти уровень расходов (за счет роста долгов), а вот доходы домохозяйств (с учетом реальной инфляции!) с тех пор не росли!
Тут, конечно, можно не верить и ссылаться на официальные цифры МВФ и ФРС, которым, впрочем, не верят даже вполне официальные эксперты, но я сошлюсь на два источника.
Первый – расчеты авторитетного отечественного аналитика Сергея Егишянца, второй – книга Роберта Райха «Послешок», как раз посвященная вопросу доходов американских граждан.
Весь рост экономики с 1981 года был связан с ростом кредитного долга! И, соответственно, увеличивалась роль банковской и финансовой системы в экономике, поскольку именно они обеспечивали этот рост. И в процессе рассуждений о развитии политической системы отдельных стран и всей геополитической системы это обстоятельство необходимо учитывать.
Как и то, что кредитный механизм стимулирования экономики себя исчерпал, поскольку принципиально зависел от снижения стоимости кредита, которая (в виде учетной ставки ФРС США) упала с 19% в 1980 году до практически нуля в декабре 2008 года.
Но вернемся к тексту Фукуямы:
«В политической сфере также произошли огромные перемены. По словам специалиста по демократии из Стэнфордского университета Ларри Даймонда (Larry Diamond), в 1974 году в мире было всего 35 выборных демократий, что составляло менее 30% от общего числа стран. К 2013 году их стало около 120, то есть более 60%. В 1989 году ускорилась давняя тенденция, которую покойный гарвардский политолог Сэмюэл Хантингтон (Samuel Huntington) называл «третьей волной» демократизации.
Начало этой волне примерно на 15 лет раньше положили смены режимов в Южной Европе и Латинской Америке. Позднее она распространилась на Азию и тропическую Африку. Возникновение глобального экономического порядка, основанного на рыночных принципах, и распространение демократии напрямую связаны.
Демократия всегда опиралась на широкий средний класс, а в последние десятилетия ряды процветающих, обладающих собственностью граждан растут по всему миру. Более обеспеченное и образованное население обычно более требовательно к своему правительству. Так как они платят налоги, они чувствуют себя вправе призывать власти к ответу».
Давайте на секунду задумаемся. «Средний» класс вырос – но в части потребления, а не в части доходов. При этом, по словам самого же Фукуямы, интерес к демократии испытывает только «средний класс»: богатые свои проблемы могут решать сами, бедным защищать нечего.
Но если доходы не растут, а долги растут, то представители того самого «среднего класса» не могут не ощущать рост беспокойства, чтобы не сказать, ужаса. В такой ситуации запрос на «демократию» неминуемо ослабевает – зато резко растет запрос на справедливость. А справедливость в либеральной терминологии имеет ярко выраженные коннотации с автократией и тоталитаризмом.
Вот если вспомнить нашу экономическую теорию, то проблема становится прозрачна и понятна: вся либеральная идеология (включая «свободу» и «демократию») работает только и исключительно в ситуации повышения уровня жизни населения и наличия того самого «среднего класса», который требует довольно много денег.
Экономические реалии продолжению этого счастья противоречат – и что в этой ситуации делать тем, кто жаждет сохранения и развития этих либеральных «ценностей»? Фукуяме в том числе?
Если перевести эти рассуждения Фукуямы на экономический язык, то выглядят они так: поскольку для повышения уровня жизни в индустриальную эпоху нужен высокий уровень разделения труда, он требует и наличия институтов, которые обеспечивают нормальное функционирование сложных производственных систем.
Отметим, что «западная» демократия тут совершенно необязательна – в СССР вполне успешно строили индустриальное общество, и проблемы там были не в отсутствии демократии, а в недостатке потребителей.
Но самое главное в другом: сегодняшний уровень разделения труда в мировой экономике обеспечивается за счет завышенного по сравнению с реально располагаемыми доходами спроса для США и Евросоюза – на 20–25%.
Частный спрос неминуемо будет падать, это вызовет существенное упрощение производственной и финансовой инфраструктуры, то есть, в соответствии с самим Фукуямой, сокращение «спроса на демократию». Наивно рассчитывать, что она в такой ситуации будет в серьезном выигрыше ...
«Людям, живущим при устойчивых демократических режимах, не следует быть благодушно уверенными в том, что эти режимы обязательно сохранятся. Однако, несмотря на все краткосрочные превратности мировой политики, мощь демократического идеала по-прежнему велика.
Она проявляется в массовых протестах, которые продолжают неожиданно возникать то в Тунисе, то в Киеве, то в Стамбуле и в ходе которых простые люди требуют, чтобы правительства признавали их человеческое достоинство. О ней свидетельствуют и те миллионы бедняков, которые каждый год отчаянно стремятся переехать из таких мест, как Гватемала или Карачи, в Лос-Анджелес или Лондон.
Мы по-прежнему можем не сомневаться в том, какое общество лежит в конце истории – даже если пока трудно сказать, как скоро все страны до него доберутся».А вот здесь начинаются отступления от позиции четвертьвековой давности. То, что тогда казалось неизбежным, сегодня для Фукуямы уже не очевидно!
Иными словами, оправданий и поиска причин того, почему тот прогноз не реализовался, оказалось недостаточно, он прямо говорит, что для каждой конкретной страны и каждого конкретного человека результат совершенно не очевиден. И утверждение о том, что он знает, какое общество лежит в конце истории, тут явно повисает в воздухе.
Я же в заключение отмечу, что наш анализ экономических процессов показывает, что победа либеральных концепций два с лишним десятка лет тому назад оказалась пирровой.
Мир, скорее всего, ждет распад на достаточно независимые кластеры, в каждом из которых будет своя модель экономического развития, и нас ждет еще один раунд глобального идейного противостояния.
Источник: Worldcrisis.ru (публикуется в сокращении)
