Появление в нашем политическом лексиконе оборота «национализация элит» прошло как-то буднично и ничего, кроме усмешки умудренных жизнью «элитариев», не вызвало. Однако эта тема заслуживает как минимум серьезного разговора.
Представьте, что вы – Путин. Вы впервые стали президентом РФ. И вы понимаете, что для восстановления социальной справедливости в России вам придется посадить в лагеря миллионы «дорогих россиян
Не так давно президент РФ в своем послании Федеральному собранию косвенно подтвердил это, затронув вопрос о необходимости большой амнистии капиталов и о том, чтобы вообще «перевернуть» эту страницу нашей истории.
Мы ограничимся элитой управленческой и прочно спаянной с нею элитой деловой. Ну, хотя бы потому, что их влияние на нашу с вами жизнь очень осязаемо, оно проявляет себя почти моментально, и всякое решение, проведенное ими в жизнь, мы ощущаем на своей шкуре очень и очень скоро.
Да и само выражение «национализация элит» чаще всего произносилось в контексте борьбы с продажностью чиновников и офшорной бизнес-элиты и необходимости подчинить именно их государственным интересам.
1
Для начала давайте определимся, когда же эти элиты образовались. Хотя у нас и принято глубоко копать, хотя и любят, в связи с этим, все валить на коммунистов, я все-таки рискну утверждать, что в данном случае они если и виноваты, то очень и очень опосредованно. Формирование нынешнего бюрократического и делового истеблишмента произошло в девяностые, и с этим, мне кажется, невозможно поспорить.
Что это значит? Применительно к нашему мини-исследованию только две вещи: это произошло в чрезвычайно тяжелый для нашей страны период, и это произошло до прихода к власти Путина.
Конечно, к девяностым можно относиться как угодно. Лично я не раз встречал в последнее время ностальгические воспоминания о расцвете демократии, о молодых и динамичных политиках, бизнесменах, о свежем воздухе и так далее. Я же, равно как и большинство граждан России, больше запомнил иное – социально-гуманитарную катастрофу, сравнимую разве что с периодом Первой мировой и гражданской войн, когда «естественная» (какое же, в данном случае, это лукавое слово) убыль населения достигала в некоторые годы миллиона человек.
Причем самое ужасное, что для этого не было объективных предпосылок – это было прямым следствием чудовищно плохого управления страной и погони за различными либеральными мифами, которые тиражировали в «свободной прессе» того времени и которые, собственно, и были главной идейной базой всех «младореформаторов», творивших историю нашей страны в девяностых.
Изучая отчеты демографов, я наткнулся на цифру 15% – такова была примерная доля тех, кто умирал в те годы от так называемых внешних причин. Этот термин обозначает убийства, отравления, гибель в ДТП, катастрофах, передозировку наркотиков и т. п. внешние сиюминутные факторы. Причем, заметьте – тихая постепенная смерть от наркотиков, без передозировки, уже будет записана как смерть от болезни.
- Костин: Путин озвучил ряд мер по стабилизации экономики страны
- Россия принимает вызов
- «Это успокоит бизнес»
- Путин поручил подготовить закон об амнистии капиталов до 15 июля 2015 года
- Александр Коньков: Качество государственного суверенитета
Так вот, получается, что в некоторые годы от этих «внешних причин» погибало до ста пятидесяти тысяч человек. А ведь это, простите, война средней интенсивности...
И эта война шла на наших улицах. Бандитские перестрелки, наркомания, алкоголизм, бытовое насилие, полный моральный упадок общества, ограбление населения под видом реформ, хитрые схемы воровства госсобственности (а частенько и предельно простые схемы), многомесячное прокручивание «бизнесменами» заработанных населением денег, которые в ту пору обесценивались за считанные дни – и все это под мантру «лишь бы не было гражданской войны!».
2
Воровство в ту пору отошло как бы на задний план, оно уже не выглядело как что-то страшное и опасное для общества, а зачастую и вовсе превозносилось как добродетель.
Помните рефрен почти каждых муниципальных выборов «этот уже наворовался, теперь о людях хоть немного подумает»? Или либеральную мантру «наворуются и станут меценатами»?
Я хочу подвести вас к мысли, которая подразумевается очень многими, но вслух почему-то почти не произносится.
В те годы воровали все, кто мог. Давайте я подчеркну это слово – все. И чиновники, если их должность позволяла что-то распределить, кого-то проверить, не пустить, запретить (или разрешить, само собой). И предприниматели, которые хотели заработать хотя бы рубль на государственных или муниципальных подрядах. И члены их семей, которые использовали свое привилегированное положение для доступа к упомянутым заказам, подрядам, откатам.
 В те годы воровали все, кто мог (Фото: Виктор Дени) |
Возможно, они воровали потому, что все кругом только это и делали. Возможно, не хотели упустить свой шанс. Возможно, боялись, что если не выть по-волчьи, то из стаи могут выгнать. А могут и сожрать...
Возможно, на фоне всего остального воровство казалось такой мелочью, что можно было особо не мелочиться. Но, так или иначе, я настаиваю – в органах госуправления и в бизнесе воровали все, кто был хоть чуть-чуть приближен к распределению бюджета или прочих востребованных бонусов и преференций. А кто не воровал, тот подворовывал. А кто не подворовывал, тот уклонялся от уплаты налогов...
Конечно, каждый из нас знает исключения из этого правила. Почти у всех нас есть какой-то знакомый, который был честным чиновником, но потом так устал от происходящего вокруг, от воровства, мздоимства, всеобщей корысти, что не смог дальше терпеть этот беспредел, уехал в Америку и купил себе виллу во Флориде на честно заработанные и сбереженные рублики. Мне, правда, с такими знакомствами не повезло, но по соцсетям знаю многих.
И даже более того – я вполне допускаю, что исключения из этого правила все-таки были. Но это как раз тот случай, мне кажется, когда исключения лишь подтверждают правило, а не опровергают его.
Я затрудняюсь с цифрой, которую нужно было бы привести в качестве иллюстрации – миллион? Миллионы? Десятки миллионов? Думаю, речь все-таки идет о миллионах – тех, чья подпись хоть что-то стоила, и тех, кто готов был за такие подписи платить туго забитыми конвертами.
3
И тут мы подходим к очень интересному моменту. Представьте, что вы – Путин. Вы впервые стали президентом РФ. И вы понимаете, что для восстановления социальной справедливости в России вам придется посадить в лагеря миллионы «дорогих россиян». Да, если буквально следовать пожеланиям натерпевшегося за годы «реформ» народа, вам придется повторить 37-й год. Жутковато?
Причем вы неглупый человек и понимаете, что опять придется вырезать всю управленческую элиту страны (простите, что без кавычек, но так оно и есть – эта элита омерзительна, но другой у нас и не было, и нет), на годы или на десятилетия обрекая ее на чудовищный кадровый голод и засилье во власти домохозяек и домоуправов.
И даже более того – начав с этого, вы просто обрекаете себя на активное противостояние с уже упомянутой элитой и, весьма вероятно, на спровоцированный ею хаос с последующим выносом вас из Кремля вперед ногами.
А с другой стороны, вы долгие годы служили в разведке и знаете, как легко управлять людьми, на которых есть хороший компромат. И сейчас, когда на любого чиновника компромата как навоза за баней, вы уверены хотя бы в одном – обеспечить управляемость властной вертикали можно, и сделать это не так уж и трудно. Правда, для этого на многое придется закрыть глаза...
4
Собственно, дальнейшие действия ВВП косвенно подтверждают такую версию развития событий. Просто вспомните, как легко и просто он разделался с медийными олигархами, которые возомнили себя вершителями судеб России. Как быстро и легко сделал почти невозможное: приструнил региональные элиты, заставив их, открыв рот, ловить каждое слово Москвы. Как ловко нашел себе союзников в СМИ, которые еще недавно казались непримиримыми противниками любой власти.
Но был в этой схеме один изъян. Дело в том, что коррумпированные чиновники и бизнесмены становятся уязвимы не только для наших спецслужб, но и для иностранных разведок. И в условиях, когда украденные деньги чуть ли не эшелонами вывозились на Запад, совершенно естественно, что именно западные разведки приобрели огромное количество агентов влияния на всех уровнях государственной власти РФ.
А почему нет, собственно? Джеймсы Бонды просто передислоцировались с опасных московских улиц в уютные банковские кабинеты Лондона и Цюриха, а эффективность их деятельности выросла при этом даже не в разы, а на порядки.
И сейчас мы видим, что «любовь» к нам этих самых западных спецслужб никуда, к сожалению, не исчезла. И понимаем, что у них хватает инструментов давления на Россию, причем не только вне страны, но и внутри нее. И вопрос о «национализации» элит становится, увы, вопросом выживания России, ее самочувствия и управляемости.
5
Именно в таком контексте озвученная президентом идея большой амнистии выглядит наиболее адекватной и рациональной. Да, это несправедливо; да, многим будет обидно. Но таким образом мы даем представителям этой самой элиты «соскочить с крючка» западных спецслужб и не совершать хотя бы очевидных пакостей против своей страны под их давлением. Кроме того, шанс начать жизнь с чистого листа должен положительно сказаться и на чисто профессиональной продуктивности нашей управленческой элиты.
Однако мне все-таки кажется, что и в этот раз амнистия не даст никакого ощутимого результата. Почему? А потому что упомянутая публика и сейчас чувствует себя прекрасно.
Понимаете, когда альтернатива амнистии хотя бы как в Америке – многолетний тюремный срок, конфискация или громадные штрафы, а в исключительных случаях, в зависимости от законов конкретного штата, и пожизненное тюремное заключение – тогда амнистия становится действительно большой ценностью, и любой рациональный человек хотя бы задумается о том, а не стоит ли ему действительно легализовать свои доходы и жить нормально?
У нас же, повторяю, для них и сейчас действует статус наибольшего благоприятствования. Мы, как государство, все еще играем с ними в бирюльки, в условиях почти поголовной коррумпированности вводя какие-то смешные меры наказания, вроде штрафа, за отнюдь не смешные коррупционные преступления.
Все у них нормально. Во всяком случае, пока ничего не говорит о том, что их готовы крепко «взять за жабры» и истребовать то, что они не хотят отдать добровольно. А значит, и амнистия «не взлетит».***
Для того чтобы этот процесс действительно пошел, нужно сделать две вещи.
Во-первых, четко и недвусмысленно сказать, что эта амнистия будет последней. Дальше всё, дальше «бралово и вентилово». Во-вторых, озвучить готовность власти начать «закручивать гайки» сразу по завершении амнистии.
То есть «брать и винтить» будут уже по новым правилам, по новым статьям УК, с новыми сроками. И взять за образец законодательство самой демократичной и человеколюбивой страны мира – США.
Конечно, это будет сильно расходиться с любимым тезисом господина Медведева, который гласит, что главное – не жестокость наказания, а его неотвратимость. Но ничего не поделаешь – мне кажется, всем уже ясно, что неотвратимости без жестокости добиться невозможно...
Если допустить, что президентская инициатива будет хорошо продумана и грамотно, эффективно реализована, что она даст значимый, ощутимый результат, то это на самом деле станет очень важной вехой в истории нашей страны.
Плюсы очевидны: это и ощутимый приток вывезенных ранее капиталов, и снижение коррупционного прессинга на нашу экономику, и значительно большая лояльность элит, что неминуемо скажется на качестве государственного управления и общих перспективах страны.
Фактически, мы избавимся – ох, как хочется верить! – от последствий чумного поцелуя либерализма, которым нашу страну и наше общество соблазнили в девяностых и который заразил нас такой страшной заразой, как всепроникающая коррупция и паралич государственности.
Но получится это или нет – вопрос пока открытый. Проблема в том, что мы не можем позволить себе неудачу. Потому что она будет означать либо поражение и продолжение либерального гниения, либо новый 37-й год. А это как раз тот случай, когда оба варианта хуже...
