Тема национально-религиозных отношений всегда остра и предельно эмоционально насыщена, в ней потенциально заложена колоссальная энергия человеческих действий, готовая превратиться в открытое насилие.
Наша страна не контролирует возможность возникновения крупного конфликта на своей территории
Попытаемся рассмотреть проблему возможности и характера национально-религиозных конфликтов в России, представив ее в виде ряда частных вопросов и с помощью признанных в научном сообществе теорий.
Национально-религиозные конфликты имеют, условно, три уровня выраженности. Высокий уровень – противостояние в масштабах всей страны или отдельного региона, например Татарстана или Калмыкии. Его причиной, так или иначе, является конфликт между представителями этнических или религиозных элит. Такой конфликт может как сопровождаться столкновениями с тысячами участников, так и обходиться без прямого насилия. Средний уровень – противоборство между различными национально-религиозными организованными группами или толпами, в среде которых высока солидарность. Численность конфликтующих в этом случае ограничивается, как правило, несколькими десятками человек. Низкий уровень – драки между отдельными представителями разных этносов и конфессий или их микрогруппами – не более десятка участников. Тут причины могут быть и бытовыми.
Вопрос первый: какого рода национально-религиозные конфликты возможны в современной России? Одна из «аксиом» социальной философии такова: если элиты сплочены и хорошо работает полицейский аппарат, то никакие более или менее заметные и длительные конфликты в обществе невозможны. В нашей стране федеральные и региональные (национальные) элиты, в частности, Башкортостана или Бурятии относительно сплочены. Полицейский же аппарат на местах работает явно неудовлетворительно. Следовательно, сейчас невозможны конфликты высокого уровня. Конфликты же среднего и низкого уровней, то есть в основном драки групп молодежи различных национальностей, остаются высоковероятными.
Вопрос второй: когда можно прогнозировать ощутимый рост недовольства и неприязни национально-религиозных групп друг к другу? Точнее, когда такой всплеск нетерпимости проявится в широких слоях российского общества по отношению к мигрантам из Средней Азии и с Кавказа? В социальной психологии есть ответ. Резкий рост недовольства коренных жителей начинается тогда, когда «приехавших», отличающихся поведением и внешним видом от «местных», становится 10–15% от общей численности населения на данной территории в течение одного поколения, то есть 25 лет. Но это именно рост одной только неприязни, то есть негативных эмоций, но не действий. В этом случае возникает эмоциональное недовольство – повод для конфликтов.
По неофициальным данным, в нашей стране сейчас находятся 7–12 миллионов нелегальных мигрантов, а по официальным – в России в настоящее время нелегально и полулегально проживают около 7,3 миллиона человек. Есть также около 3 миллионов иностранцев, находящихся в России на законных основаниях («Мне нужны твои ушанка и балалайка»). Сюда необходимо добавить недавних внутрироссийских мигрантов из южных регионов. Итоговое число получится близким к этим 10–15%. Часть из них прибыли из Белоруссии, Украины и Молдавии – их нужно из этого подсчета исключить. Все указанное чревато ростом эмоциональной неприязни «местных» к «приезжим» и также готовит почву для конфликтов на низком и среднем уровнях.
- Максим Кононенко: Национальный вопрос
- Антон Чаблин: Воинственная ксенофобия
- Ольга Туханина: Обратно в девяностые
- Тимур Алиев: Хватит троллить Кавказ!
Третий вопрос: как следует прогнозировать возможность роста массовых уличных столкновений на национально-религиозной почве? В социальной философии есть закономерность: если количество молодежи от 15 до 25 лет достигнет 20% от численности населения, то возможность массовых конфликтов резко возрастает. В современной России в целом численность молодежи указанной возрастной группы составляет 13,4% – эта величина дана на 2012 год и рассчитана по данным Федеральной службы государственной статистики РФ (Распределение населения по возрастным группам). Но среди мигрантов из Средней Азии и регионов Кавказа, по разным данным, эта возрастная группа превышает 20%. Следовательно, создается объективная возможность для всплеска конфликтной активности среди молодых мигрантов. При этом направленность этих возможных столкновений может быть любой – как между «местными» и «пришлыми», так и между этническими группами самих мигрантов. Такое пропорциональное соотношение молодежи не обязательно ведет к конфликтам, оно делает их гораздо более вероятными. Все рассмотренное выше повышает возможность конфликтов, но только на низком и среднем уровнях.
Вопрос четвертый: со стороны каких общественных групп вероятнее всего ожидать проявлений национально-религиозного насилия? Согласно Д. В. Громову, этнические и религиозные столкновения, то есть быстро возникающие групповые и индивидуальные конфликты, возникают в основном среди «молодежи в походе», соревнующейся в маскулинности (Громов В. Д. «Соревнование маскулинностей» как один из аспектов межнациональной напряженности в г. Москве). Поясним: в большинстве случаев столкновения проходят между молодыми мужчинами, организованными в малые сплоченные группы (высока солидарность), находящимися далеко от сдерживающего их окружения, а также когда последнее очень слабо. Например, это группы солдат срочной службы из другого города, компании молодежи из южных регионов в Москве или скинхедов. Если посмотреть на ситуацию в наших городах, то подобных групп становится все больше, значит, можно прогнозировать медленный рост насилия. Указанная причина способствует росту конфликтности на низком и среднем уровнях.
Пятый вопрос: точно ли в ближайшем будущем произойдет рост национально-религиозной напряженности и конфликтов на низком и среднем уровнях? Ответить на это позволяет теория Саймона Брауна, который рассматривает в качестве причин войн (аналогичное этноконфессиональным столкновениям явление) количество и состав участников военных коалиций. Если существуют только две (биполярность) жесткие коалиции возможных противников, то есть составляющие их страны точно соблюдают союзные договоры, такая ситуация делает войну между этими двумя коалициями крайне маловероятной, но если она начнется, то будет масштабной. Если же имеется много коалиций (многополярность), а страны, их составляющие, плохо соблюдают союзные договоры, что означает мягкость коалиций, то это делает войну между коалициями высоковероятной, но маломасштабной (Браун С. Причины войны: структурные факторы. Время мира. Война и геополитика – под ред. Н. С. Розова). Это означает: чем больше в обществе этнических и конфессиональных групп, вступающих в недолгие соглашения друг с другом, тем больше будет мелких стычек между ними. Именно такая ситуация постепенно формируется в нашей стране и сохранится, по всей видимости, еще долго. Ясно, что все это может вести к конфликтам только на низком и среднем уровнях.
Шестой вопрос: возможны или нет в России масштабные (высокого уровня) конфликты? Как уже говорилось, они появляются только в случае противостояния этнических элит, которые могут мобилизовать массы на участие в выступлениях. Комплекс причин, при наличии которого возникают внутриэлитные конфликты, таков (Лигостаев А. Г. Причины усиления исторической альтернативности в развитии обществ; Лигостаев А. Г. Альтернативность в социально-политической динамике обществ): во-первых, примерное равенство по объемам контролируемых ресурсов (то есть силы) у потенциально конфликтных групп элиты. Во-вторых, утеря некой группой элиты значительных объемов ресурсов в результате действий иной группы элиты. В-третьих, ограниченность ресурсов, то есть невозможность компенсировать потерянные в результате действий другой элитной группы ресурсы. Если сложились все эти три фактора, то конфликт между национально-религиозными элитами неизбежен. В частности, потенциальными участниками таких конфликтов могут быть центральная элита Российской Федерации и этнические элиты регионов Волги и Северного Кавказа. Все указанное возможно, допустим, в случае, если этнические элиты перестанут получать финансовые дотации от центра и не смогут компенсировать их потерю, при наличии военной и организационной слабости центральных элит.
Таким образом, суммируя ответы на все шесть вопросов, можно прогнозировать медленное увеличение числа малых и средних по масштабу национально-религиозных конфликтов в России. Но такие столкновения потенциально могут контролироваться властями. Кроме того, в России сейчас вероятны, но сложнопрогнозируемы крупные этнические и конфессиональные конфликты. Следовательно, наша страна не контролирует возможность возникновения крупного конфликта на своей территории.
Данное исследование выполнено при финансовой поддержке правительства Новосибирской области
