Часто и много говорят про социальную справедливость и социальное государство. Про общество всеобщего благоденствия, равенство и социализм. Слова произносятся правильные и прекрасные, но зачастую слишком обобщенные, идеалистические. Возьмем же конкретную проблему – тунеядство, асоциальность и идущие с ними рука об руку алкоголизм, бродяжничество, наркомания, гопничество и пр. Так называемое дно общества.
Герои пьесы «На дне» стали героями времени. И все это на волне невиданного энтузиазма и веры в человека
В свое время на волне революционных социалистических идей царило мнение, что в несчастной судьбе опустившихся на «дно» виновата исключительно окружающая среда – равнодушное, отвратительное и порочное общество. Так и говорили: «среда заела». То есть вина целиком возлагалась на плечи всего общества, а «дно» объявлялось чуть ли не святым. И чтобы изменить жизнь «донщиков», необходимо было подарить им все за так, забрав «излишки» у остальных, создать для «новоизбранных» идеальные тепличные условия. «Кто был ничем, тот станет всем», «последние станут первыми» – провозглашали большевики, позаимствовав известную библейскую фразу и подменив ее смысл. Герои пьесы «На дне» стали героями времени. И все это на волне невиданного энтузиазма и веры в человека как такового, обезбоженного и богоподобного.
Однако почти сразу же стало понятно, что «дно» неоднородно и неоднозначно: наряду с талантами и героями, вышедшими из грязи, в которую их действительно во многом втоптали обстоятельства и несправедливое общество, наряду с жемчужинами земли русской, обретшими благодаря революции новую жизнь, подарившими своей Родине грандиозные открытия и феноменальные достижения, на «дне» оказалось полным-полно такого рода людей, которых принято называть шариковыми. Людей, которые являются «дном» общества не по социальному статусу и финансовому достатку, а по образу жизни, поведению и психологии. Это были самые что ни на есть падшие ангелы в библейском смысле. Создания божии, воспринявшие грех и аморальность как норму поведения. И дело не только в пресловутой среде (хотя, дети, конечно же, рождаются безвинными и непорочными), но в том числе в каких-то внутренних душевных изъянах, лежащих вне социальных обстоятельств. Коммунизм, воспринимавший все сугубо материально и предельно упрощенно, не понял и не принял этого. Ранняя советская идеология, основанная на утверждении абсолютного равенства всех и вся и на первичности материи, сделала ставку на активное и жесткое перевоспитание тунеядцев и опустившихся.
В первые десятилетия советской власти была совершена титаническая попытка, которую еще предстоит осмыслить в будущем. Когда, с одной стороны, личность человека командным способом была подчинена общественному и тем самым коверкалась истинная гармония соборной личности, но с другой – пусть силой, однако каждого человека пытались вытянуть к высокому. Несмотря на холод и голод, новая власть и идеология дала возможность десяткам миллионов чумазых мальчишек и девчонок прикоснуться к прекрасному и великому, обрести грандиозную мечту и цель (правда, лишь земную) и совершить социальный и личный подвиг. Гореть душой, а не прожигать свою жизнь или оскотиниваться. Можно сколько угодно смеяться над попыткой вытянуть «дно», возвысить шариковых до Пушкина, зажечь их величием космоса и идеей сверхчеловека, можно обвинять раннюю советскую власть в насилии над личностью и в нежелании оставить в покое каждую индивидуальность, пусть даже она и погрязла в грехе, но это было великое напряжение советской идеи, великое стремление изменить мир к лучшему, грандиозный эксперимент, который уводил людей ввысь, к лучшему.
Ложно понятые милосердие и социальная справедливость породили паразитизм
Однако после войны оно, это стремление, исчезло. И тех тунеядцев, которых раньше подталкивали к работе, заставляли их быть социальными и активными, работающими ради общества и народа, как-то постепенно и незаметно перевели на содержание. Тунеядцы превратились из героев времени и главной точки приложения усилий по воспитанию человека в норму общества, в данность, в нечто обыкновенное и повсеместное. Ложно понятые милосердие и социальная справедливость породили паразитизм, причем паразитизм не откровенный и локальный, а скрытый и всепроникающий. «Дно» стало нормой, а затем и «верхом» общества. Произошло это как-то само собой, постепенно, но в то же время стремительно. Если еще в 61-м страна «родила» Гагарина и гордилась покорением космоса, то уже в 81-м мечтой большинства людей стал новый шкаф-стенка. Причем этот шкаф доставался наравне как человеку, совершавшему общественно полезный подвиг и занимающемуся тяжелым созидательным трудом, так и тунеядцу, который «просиживал» штаны в конторе и имитировал партийную или комсомольскую деятельность.
С приходом в Россию дикого капитализма все предельно ужесточилось и стало откровеннее. Не будем сейчас брать ту социальную подмену, в результате которой многие тунеядцы стали уважаемыми бизнесменами, а творческие созидатели (от учителей до инженеров-конструкторов) – бомжами. Это страшная трагедия русского народа, о которой нельзя говорить походя. В данном контексте обратим внимание на ту часть вновь сформировавшегося «дна», которая будто под копирку снята с дореволюционного горьковского «дна» – то есть на тех же самых шариковых, названных ныне гопниками. Если в позднем Союзе этих «падших ангелов» превратили в паразитов (и это одна крайность), то постсоветский либерализм и социал-дарвинизм впал в другую и куда более бесчеловечную крайность, провозгласив их – пусть и не официально, но фактически – отбросами общества. Либеральные идеологи практически напрямую утверждали, что какой-то процент (5–6) людей чуть ли не биологически является вырожденцами и асоциальными элементами, и на них даже не надо обращать внимания. Ползают – и пусть себе ползают, а лучше истребить.
Это катастрофа, конечно. Такое отношение преступно в самой своей основе, как бы красиво ее ни подавали в обертке потребительского общества, и дает полное право называть либерализм фашизмом. Однако поставив крест на таком отношении к человеку-тунеядцу, отринув социал-дарвинизм в каком-то ни было виде (либерализма или социализма), важно все-таки понять и решить, как быть с людьми, пребывающими на «дне». Что делать с такой социальной бедой, с такими людьми, их душами и личностями? Оставить их на произвол? пытаться тянуть к лучшему и светлому? и если тянуть, то где оно, это светлое, и как к нему тянуть? Уравнивать всех под одну гребенку? Выстраивать хитрые схемы по справедливому распределению ресурсов в обществе? Как и что делать с «дном» общества – это, как мне представляется, одна из наиважнейших проблем при создании справедливого общества.
Возьмем в качестве примера очень распространенную и частую историю. Два ребенка в одинаково тяжелых и даже ужасных социальных условиях – родители-алкоголики или вообще сиротство, никаких перспектив, ничтожнейшие смыслы и ценности, угнетение творчества и личности, грязь и смрад как физические, так и духовные. Но один сохраняет в себе образ божий и стремится ввысь, а другой скатывается в тартарары. Или: оба живут в прекрасных условиях, перед ними все возможности – но один скот, а другой порядочный человек. И как быть? Как оценивать взаимосвязь среды и человека? Как кричать про то, что «среда заела», если у современного богатого представителя среднего «креативного» класса есть если не все, то многое? Более того, как показывает жизнь, порой чем лучше социальные условия, чем благополучнее та самая «среда», тем больший процент падших и «потухших» в таком обществе. Стоит только взглянуть на процветающий радужными педерастами Запад.
Выход, между тем, есть, но он не простой, не линейный и не сулящий рая на земле. Рай – на небе, и это надо наконец-то усвоить всякого рода идейным борцам и социалистам-метафизикам. Однако стремиться приблизиться к идеалу необходимо, и не только необходимо, но это есть единственный путь сохранения человека как образа божия и противостояние силам разрушения. Тяга к идеалу – единственное условие развития. Именно развития, а не прогресса, придуманного технологическим Западом и извратившим изначальный смысл. Развитие – это нравственное (а не технологическое или, скажем, биологическое) совершенствование человека и общества, совместное со-творение себя в русле задуманного о тебе Высшим Творцом, преодоление на этом пути соблазнов и откровенных глупостей. Нравственные нормы должны исходить из идеала народа, его тысячелетнего созидательного труда и опыта. Это не может быть некая идея, зависшая в пустоте, без глубоких корней и истории борьбы. Духовные ценности народа, их сохранение и развитие должны быть провозглашены как самое главное в жизни государства, страны и человека.
В то же время, исходя из того, что далеко не все люди находят в себе силы для самосовершенствования и духовного развития, государство вынуждено установить обязательные для всех нравственные ориентиры, ценности и даже законы. Нравственность должна стать мерилом социального поведения человека, его направляющим ориентиром. Нравственное развитие должно быть противопоставлено безнравственному, а последнее сведено к минимуму, поставлено вне закона. И в то же время каждому человеку должна быть предоставлена свобода выбора – жить по нравственным законам страны и общества либо быть вне закона. Насильно притянуть человека падшего к высокому, к идеалу, официальной указиловкой или физическим давлением сделать из гопника ценителя прекрасного и хранителя нравственности – занятие пустое и способное привести только к обратному эффекту. Только Слово с Любовью и личным примером способно тронуть сердце падшего и изменить его мотивацию. Низкое и скотское всегда доступнее и потому на первый взгляд привлекательнее для человека, не «заразившегося» высокими и вечными смыслами. Поэтому выстроить систему нравственного государства можно только на четко заявленных ценностях и идеалах, а также на личном примере служения и любви тех, кто берет на себя ответственность в таком обществе. На примере лидеров.
Тунеядцы и гопники – это крест как общества, так и самих тунеядцев и гопников. Их надо по-христиански жалеть, им надо оказывать помощь и предоставлять возможность и перспективу роста, перед ними надо ставить высокие цели. Но их нельзя силком переиначить и, вопреки внутренней воле, сделать их другими. И уж тем более категорически запрещается позволить им сесть на голову народу и паразитировать на нем. Только указание на идеал и подталкивание к нему способно изменить внутреннюю волю человека, сотворить чудо. Как говорится, свою голову к другому не приставишь, но вот душой поделиться можно. И нужно.
Источник: Блог Эдуарда Бирова
