Тема трудовых мигрантов и замещения ими местных работников стоит сейчас в России крайне остро. И любая попытка трезво взглянуть на неё моментально натыкается на резкую патриотическую риторику: мол, гнать всех в шею, сами будем работать. Мнение предпринимателя, пусть он не олигарх и честно пытается вести своё дело, автоматически принимается в штыки: им бы лишь бы карманы свои набивать, а на интересы народа и страны наплевать. К сожалению, во многом это правда. Но не полная. Существует и другая часть правды. А именно: мы действительно разучились работать, вкалывать и трудиться. Современные русские люди гораздо менее трудолюбивы, чем их предки. Не все, но многие. В нас пропала жажда труда. И здесь надо не отрицать и рвать на груди рубаху «за русский народ», а сказать себе полную правду и понять, почему так произошло.
Методично, сурово, изо дня в день работать русские умели и умеют. Сибирь и Дальний Восток так осваивали
Если не верите предпринимателям или разного рода болтунам вроде меня, послушайте отца Тихона Шевкунова, которого мало кто посмеет обвинить в непатриотичности или русофобии. Он как раз, отвечая на вопрос об эмигрантах и гастарбайтерах, начал рассказывать о том, что сам, будучи главой аграрного хозяйства в сельской местности, столкнулся с проблемой работоспособности и желания к труду среди коренных русских людей: «Я скажу вещь, которая может повергнуть всех нас в уныние. Как вы думаете, сколько наших рабочих заменяет один китайский рабочий? 5, 10 – кто больше? 15, правильно. На одной теплице работают либо 15 наших рабочих, либо один китаец. Нормально? (...) Так вот когда мы говорим об эмигрантах, нечего пенять на зеркало, коли рожа крива. Если у нас так будет продолжаться, то так оно и будет. Страна будет заселяться эмигрантами, и ничего не сделаешь». И ещё: «Смотрите, вот наше хозяйство. У нас работают 120 человек, это люди с округи. Больше мы найти никого не можем. Мы бы ещё вспахали земли – механизаторов нет. У нас зарплата зимой небольшая, но летом механизаторы получают до 120 тысяч в месяц. Мы приглашаем – не идут. У нас одиннадцатилетка, мы посылаем выпускников в Рязанский сельскохозяйственный университет. Если они приедут к нам, мы предлагаем им сразу дом, машину и зарплату 15 тысяч в месяц. Стабильную, для деревни это очень немало. За 11 лет ни один не пришёл. Все уезжают в город».
Такие факты, какие привёл отец Тихон, можно перечислять целыми страницами, они сплошь и рядом. И далеко не только в селе. Возьмите город: выпускники предпочитают шляться без дела, сидеть в интернете и на шее у родителей, если не могут найти работу сразу на 30–40 тысяч рублей, хотя рядом есть физическая работа за малые деньги тем же грузчиком или подработка в детском саду, санитарами, нянечками, дворниками. Но как же, они специалисты, у них высшее образование! В то же время со своим высшим образованием они с удовольствием становятся менеджерами среднего звена просиживать штаны на офисном стуле. Ровно так же жители села едут в город устраиваться охранниками за небольшие деньги, лишь бы не пахать в поле. Тратят деньги на поездки, не видят целыми неделями семьи, пьют беспробудно, зато радуются тому, что ничего не делают. Вдумайтесь – радуются лодырничеству, тому, что жизнь проходит мимо и бесследно, как песок сквозь пальцы!
- Борис Кагарлицкий: Борис Кагарлицкий: О трудовой миграции
- Александр Фидель: Кому убирать мусор?
- Глеб Павловский: Демонический таджик
- Олег Макаренко: Будут учить русский язык
Как ни прискорбно это признавать, но русские работают спустя рукава, с потухшими глазами, будто на каторге, отбывая номер «от звонка до звонка» с постоянными уходами на перекур, даже когда курить не хочется. Не все – ещё раз подчеркну, – но многие, большинство. Мы боимся сознаться в этом и прячем голову в песок, но факт остаётся фактом. Повальное равнодушие к работе и труду царит в наших сердцах и наших делах. Почему? Отчего? В чём причина?
Помимо чисто социальной, о которой мне как-то приходилось писать в тексте «Не на своём месте», где говорится о том, что после крушения СССР произошло колоссальное несоответствие истинных стремлений людей с их востребованностью (прежде всего профессиональной), помимо этой причины, существует и куда более важная и глубокая.
Нам скучно. Нам неинтересно жить и работать исключительно ради денег. Даже если в 90-е кого-то это зажгло, то ненадолго, да и те разочаровались. Делать деньги – это не наше. Тот же коммунистический Китай, не говоря уже о Западе, дичайшим образом увлёкся этим делом и на волне выхода из нищеты ударился в обогащение. Во всём мире идеология делания денег стала доминирующей. А русским скучно и тошно, они не видят в этом смысла. И как ни приучали нас к бизнес-поведению и потреблядству, как ни навязывали либеральные догмы «всё продаётся и всё покупается», «бери от жизни всё», нас это не зажигает, мы к этому равнодушны. И неудивительно, когда достигший огромного состояния нувориш в одичании от бессмысленности своей жизни плачется в жилетку какой-нибудь элитной проститутке, вопрошая её, глупо моргающую ресницами, в чём смысл жизни.
И дело тут не в капитализме или социализме и не в какой-то якобы особой приверженности русских к социализму. Нет ничего исконно русского в казарменном и безликом коллективизме, этом сугубо европейском изобретении. Другое дело, что к ещё более бесчеловечному капитализму мы относимся куда отрицательнее. Но при этом обе догмы, основанные на безбожии, стали для России пройденным этапом, тем прокрустовым ложем, в которое нас уже не заманят никакие награды.
И не в том дело, что нам нужна утопия. Что наши души загораются, только лишь видя впереди «светлое будущее
И не в том дело, что русские якобы не умеют работать методично, но всегда только лишь рывками. Да, рывками мы действительно лучше умеем: как рванём, так только нас и видали. Но и методично, сурово, изо дня в день работать русские умели и умеют. Сибирь и Дальний Восток так осваивали. Государство так строили – веками и на века. Города свои возводили, земли обрабатывали – основательно и надолго. Нет в нас никакой такой ущербности в повседневной работе. Умеем мы её делать и любим. Но чтобы эта работа была ради чего-то другого, а не только ради денег.
И не в том дело, что нам нужна утопия. Что наши души загораются, только лишь видя впереди «светлое будущее». Утопии не сказки, но опять же порождения западной мысли. Сказки для русских были какой-то отдушиной и одновременно уроком, но ни в коем случае не тем, что надо сейчас же реализовать. Высокие порывы души утопии, безусловно, могут вызвать, но только на время, на какой-то момент, после которого происходит жесточайшее разочарование. И это отнюдь не наша особенная черта, обманываться великими утопиями многие народы рады, просто мы по привычке доводили собственные «обманки» до крайностей, до катастрофы.
Причина захлестнувшего нас нежелания трудиться, равнодушия и лености – в доминировании материального над духовным, в навязанной извне идеологии золотого тельца, в примитивизации смысла труда и сведения его до животной стадии добычи еды. Либерализм вот уже более 20 лет пытается навязать государству и стране свою античеловечную догму, и русским людям в такой ситуации оставалось либо покориться ей и стать её адептами, либо уйти во внутреннюю оппозицию. К счастью, многие именно ушли в оппозицию. Причём некоторые – даже не осознавая это. Они ходят на работу и выполняют поставленные задачи, ищут подработку и радуются премиям, боятся увольнений и стремятся достичь положения повыше, многие из них даже вроде бы увлекаются карьерой и деньгоделанием. Но при всём при этом остаётся внутреннее ощущение пустоты, рождающее постоянное затаённое недовольство и нервные срывы. Отсюда и равнодушие: учителя, которые не учат, врачи, которые не лечат, менеджеры, которые не управляют, а только пилят бюджеты; сельские жители, не желающие идти механизаторами, и толпы городских бездельников, называющих себя креативными. Труд как каторга при внешней свободе. Труд как бессмыслица, чья цена измеряется в количестве шмоток, которые ты можешь приобрести за него.
И это не исправить никаким повышением зарплат. Это не подменить денежными вливаниями и подъёмом ВВП. Можно сколько угодно открывать больницы, школы и заводы, развивать бизнес-направления и отрасли машиностроения, но если там будут работать равнодушные и обессмысленные люди, ничего качественно не изменится. Это не значит, что не надо ничего строить и открывать, но значит, что в будущем надо обязательно переходить от чисто экономического/монетаристского подхода в госуправлении к ценностному и смысловому. Надо провозглашать в стране примат духовного над материальным (без отрицания последнего), общественного над индивидуальным (без отрицания последнего), альтруизма над эгоизмом и выстраивать систему оценки труда и деятельности каждого гражданина, исходя из этого примата, а не исходя из его чисто монетаристской эффективности.
Могут сказать, что обретение смысла труда человеком – дело исключительно личное и никак не зависящее от идеологии и государственного управления. Да, по идее, каждый человек сам себе хозяин и может выстроить собственную систему мотиваций, которая будет отлична от окружающих норм. Некоторые так и делают: им удаётся пойти вопреки всему и трудиться во благо других и самосовершенствуясь, не обращая внимания на низкие зарплаты, с одной стороны, и на искушения потребительского образа жизни – с другой. Но на практике такому большому количеству людей, которым является народ, такой огромной системе, которой является государство, невозможно по отдельности придти к определённым установкам, ценностям и смыслам. Страна – огромный живой организм, где все взаимосвязаны, и каждый из нас незримо связан ниточками друг с другом. Изменить этот механизм, оздоровить его возможно только при комплексном воздействии. Идеология – это то, что влияет на нас комплексно, то, что позволяет нам чувствовать себя единым целым, двигающимся в одном, выбранном нами самими направлении при всей разновекторности каждой из частей этого единого организма. Те, кто запрещает нам считать себя единым организмом с единой системой ценностей, те фактически запрещают нам жить. Запрещают нам быть теми, кем мы хотим быть. И обрекают нас на бессмысленное существование, на то самое равнодушие.
Если мы не поймём это и не изменим себя и свою страну, мы по-прежнему будем существовать, а не жить. Будем пребывать в чужом для нас мире с чужими для нас ценностями, с ценниками вместо ценностей. И никакой экономический подъём и никакая личная зарплата не возродят в русских радость к жизни и жажду к труду.
Источник: Блог Эдуарда Бирова
