Из всех сведений по общей истории, понапиханных в память еще в средней школе, о гуннах у меня остались самые сумбурные и однобокие воспоминания. Яркие образы, подцепленные в переполохе хромающей хронологии не из учебников, a скорее из книг любимых детских писателей, любивших пошутить: «В древние времена полчища гуннов устремлялись в пролом крепостной стены, сокрушая стражу с копьями, перекидные мосты, алхимиков и звездочетов в колпаках, вечные двигатели и пробирки с философским камнем».
Распахните двери и сердца – пусть войдет прогресс с правами человека на закорках
Кое-какие детали позднее пришлось подкорректировать, лишний раз убеждаясь, как верна пословица «век живи, век учись». A совсем недавно обретенное знание наполнило гулкое слово «гунны» теплотой душевной. Оказывается, два самых чудесных символа двух любимейших праздников, через пролом той самой стены, вместе с улюлюканьем и мордобоем, принесли нам именно они.
И за одно это им следует простить помятых звездочетов, побитые пробирки и другие безобразия. Потому что сколько риторике ни виться, а «песню без бaяна» все-таки и под гитару можно домычать. А вот Рождество без елки или Новый год без Деда (он же Мороз, он же Санта Клаус и Папа Ноэль) встречать никак нельзя. Через дубленные историей шкуры традиция въелась в кровь и отцеживанию не подлежит.
Эти гунны в перерывах между завоеваниями придумали замечательный обычай: в первый день каждого нового года они упорно ждали в гости одного бога с весьма неблагозвучным именем и к его приходу украшали свои малогабаритные жилища елками. Хвойные деревья везде и всегда почитались олицетворением бессмертия: вечная зелень – вечная жизнь. И 5000 лет назад на каком-то ассирийском монументе уже красовалось изображение сосновой шишки, приносимой в дар божеству-хранителю всего живого на земле.
Но именно гунны в качестве компенсации зашибленным звездочетам принесли елочную традицию в Европу и щедро оставили на растерзание местным обычаям, сами постепенно ретируясь вплоть до баварских территорий, где они и дожили свой золотой гуннский век, так сильно всех напугав воинственными замашками, что мало кто вспоминал о них что-то хорошее.
Новогодний гуннский «гость», как и полагается мифам, легендам, слухам и вракам, постепенно оброс свидетельскими показаниями, деталями, подробностями и окончательно превратился в убеленного сединой добродушного дедa, бесстрашно ныряющего в каминную трубу с целым мешком подарков всем домашним младшего школьного возраста.
Елки тоже не прозябли в забытьи, приправились знаменитыми именами, принарядились и несказанно захорошели. Говорят, что свечи на еловых лапах впервые придумал зажигать сам Мартин Лютер: он возвращался домой поздно вечером, перед самым Рождеством, и был настолько очарован торжественностью готических контуров елей на фоне звездного неба, что, как только переступил порог, велел немедленно повторить это великолепие у себя дома, со свечами вместо звезд.
Грядут иные перемены, и не надо так консервативно хвататься за родное старье
Eще одна чудесная легенда нашептывает, как бедная женщина, которой совершенно нечем было украсить свою елку, радовалась обыкновенной паутине, поблескивающей среди пряной зелени ветвей. И наутро Рождества Христова обнаружила, что все паутинные нити стали серебряными...
Ну а когда в XVI веке где-то в Саксонии выдули первый елочный шар, самым таинственным и завораживающим праздникам конца года сказочное будущее было обеспечено.
Правда, окончательная отшлифовка традиции закрепилась в Европе и прижилась в России несколько позже. B Англию ее импортировала королева Виктория, взяв пример с принца Альберта. Bо Франции первую ель в Тюильри обустроила супруга герцога Орлеанского Элен де Меклембург. B России Петр Великий повелел с 1 января 1700 года прикрывать бездорожье с разгильдяйством украшениями «из древ и ветвей сосновых, еловых и можжевеловых, чинить стрельбу из небольших пушек и ружей, пускать ракеты и зажигать огни. А людям скудным каждому хотя бы по древу или ветке на вороты поставить».
Hо и это всё детали по сравнению с возрастом традиции и весомостью определения «испокон веков».
Мне как-то объяснили, что в очень старом доме какая-нибудь стена, изначально задуманная как самая обыкновенная перегородка, со временем становится стеной несущей. Оседание фундамента, внутренние переделки, внешние перестройки, разные почвенные вариации и климатические козни, жара и холод, засуха и потоп постепенно, но верно превращают изначально малозначимую подпорку в доме в одну из его основных опор. Снести которую или даже элементарно пошатнуть может оказаться чреватым для стабильности всего сооружения. Может поехать крыша, давно уравновесившая на той подпорке свои покатые склоны. От неожиданной и чрезмерной нагрузки может провалиться под ногами пол. Может перекоситься входная дверь и намертво заклинить вход и выход. Много всего неприятного вполне может произойти.
Все это навязчиво приходит на ум и никак не уходит восвояси с тех самых пор, как из когда-то хорошо заделанного пролома у крепостного рва стараниями новых умников и умельцев стали один за другим выбивать тщательно отшлифованные традицией целые блоки. Дабы прорубить окно в Европу и вставить ей, Европe, клин через брешь политкорректности.
Причем прорубить стараниями самих европейцев, тех в особенности, у которых всеобщая история отложилась в памяти еще хуже моего – одним емким заключением: «Все, что ни делается, все к лучшему». Вот приходили гунны, покрушили, нахамили, а все равно как славно все сложилось и закончилось. Теперь вот идут-грядут иные перемены, и не надо так консервативно хвататься за родное старье. Распахните двери и сердца – пусть войдет прогресс с правами человека на закорках.
Поначалу новости шли из отдаленных точек короткими сообщениями телеграфного типа и вызывали лишь недоумение и пожим плечами. То где-то в Канаде официально отменили название «Рождественская ель», заменив его «Праздничным деревом», дабы сугубо христианское понятие, упаси Господь (ну или кто там у них теперь вместо), не задело «остальных». В смысле, всех тех, кому это понятие, сами понимаете, до лампады. То где-то в Германии постановили отменить рождественские украшения с елями и яслями в каком-то Богом забытом городишке, дабы не обидеть многочисленную прослойку недавно обосновавшихся в тех краях мигрантов с жаркого Востока.
Потом то же самое случилось в Великобритании. Потом в Голландии (даже удивительно, как это Голландия припозднилась!) Потом в Италии жаркий представитель тех, которым до лампады, потребовал снять распятия со стен католической школы, где, по непонятным причинам, проходили обучение дети жаркого представителя, и это унижало его, представителя, религиозные убеждения и достоинство.
Итальянцам тогда удалось-таки отбрыкаться, поскольку жаркому представителю мягко предложили перевести детей из католического в обычное учебное заведение и распятия снимать отказались. Представитель переходить не желал, требовал уважения к своим религиозным чувствам в чужом монастыре, жал шумиху в СМИ и призывал всех следовать его примеру. И между прочим, был услышан.
Кульминацией покамест явился миру прошлогодний брюссельский перформанс (или, может быть, это была «инсталляция», я не слишком разбираюсь в современных течениях прогрессивной мысли): в столице Евросоюза традиционную «Рождественскую ярмарку» официально переименовали в «Зимние удовольствия», а «Праздничное дерево» вообще заменили на 25-метровое сооружение из кубических экранов, на которых млеющие от прогресса посетители могли любоваться всем ассортиментом достижений Евросоюза и окрестностей, поздравляя друг друга с «сезонными праздниками», как они теперь вроде бы должны называться.
Это последнее достижение все-таки пробудило глухое недовольство и разрешилось возмущенными петициями отдельных граждан, y которых, в силу еще не побежденного атавизма, видимо, проснулся и полез в пролом дух скандалистов-завоевателей.
Одна дама, депутат Европарламента, тогда публично поинтересовалась, не намечается ли, дескать, чего-нибудь такого еще и на Пасху. А то, может, у кого аллергия на яйца и надо отменить. Может, лучше что-нибудь такое сделать, из кубиков. Какую-нибудь разноцветную пирамидку, что ли, чтоб всех цветов. Чтоб никого не обидеть и ни на что не намекнуть. Очень может быть, что в следующем «сезоне» так и сделают. Тенденции сейчас самые разнообразные, чего хочешь – выбирай. Хочешь – крась яйца, хочешь – прибивай к брусчатке. Сейчас, как известно, «каждый имеет свое право».
«Сезонные праздники» на подходе, и пока везде наряжают. Всё больше в центрах, всё меньше на окраинах. Есть такие «трудные зоны», где много-много жарких представителей, которым до лампады. Там иногда вообще не наряжают, и об этом не принято говорить. Потому что можно обидеть не только их, но еще и тех, которые думают, что всё к лучшему. Что через очередной пролом придут новые традиции. И все опять закончится хорошо. Чем, говорят, «он» не шутит, лишь бы не сердился.
Еще говорят, что Толкиен хотел написать продолжение «Властелина колец», но не успел. Очень мрачное продолжение, в котором не познавшие настоящих бед дети Средиземья, потомки героев-победителей, маясь от затянувшейся стабильности и комфорта, выбирают себе в идеалы орков и гоблинов, играют в них и стремятся им уподобиться.
Судя по сводкам новостей со всех фронтов, продолжение все-таки пишет кто-то другой.
