Есть широко распространенный русофобский дискурс, что русские ненавидят встречать других русских за границей и это доказывает, что мы друг друга не любим, мы не солидарный народ и т.д.
Нет ничего более дурнопахнущего, чем пьяная англичанка – этакая Бриджет Джонс, с которой приходится ехать в одном лифте
Это утверждение является типичным случаем русофобской переинтерпретации легко объяснимого факта: русский человек едет за границу для того, чтобы немного отдохнуть от общества. Не быть все время на глазах. Не выслушивать назойливых требований начальников, домочадцев и т.д. Мы уезжаем в далекую страну, где нас никто не знает, чтобы немного побыть одним.
Там, куда люди едут не чтобы побыть одним, а чтобы оттопыриться, никаких проблем с социализацией русских не имеется. Напротив, огромные русские компании, терроризирующие целые отели, – привычная реальность недорогих курортов. Они сидят десятками в барах, обижают немцев в День Победы и только что не практикуют публично свальный грех – об этом нам сообщают, не смущаясь противоречием, ровно те же русофобские СМИ, которые рассказывают о том, как за границей русские не любят русских. Нельзя сказать, что какие-то другие народы ведут себя сильно иначе. Нет ничего более дурнопахнущего, чем пьяная англичанка – этакая Бриджет Джонс, с которой приходится ехать в одном лифте. Нет ничего более шумного, чем компания немецких пенсионеров на ужине в греческом отеле – два часа громкого и нестройного хорового пения под вашим балконом обеспечены.
А вот когда человек один – он хочет побыть один. И носитель его языка за соседним столиком, понимающий его разговоры, или пара соотечественников в соседнем номере, слышащая вашу перебранку с женой, и в самом деле создают определенное напряжение. Вы настроились на то, что вашей речи никто не понимает, и вдруг ощущаете себя голым на сцене. Вам вновь приходится следить за языком, за тем, как вы выглядите.
Мне лично, поскольку я все время оказываюсь узнан, приходится еще и думать о том, не начнет ли кто немедленно строчить в Твиттер: «Встретил в венской пивной Холмогорова с кружкой пива. Интересно, что он тут делает». Люди иного языка и иной культуры для нас не столько люди, сколько часть пейзажа. Мы соблюдаем общечеловеческие приличия, а в остальном они нас не касаются. И встретить соотечественника в этой ситуации так же напрягает, как встретить человека на тропинке в глухом лесу.
Интересно, что ситуация резко меняется, когда русских в одном месте, даже самом ультрапафосном и евростандартном, становится по-настоящему много. То есть хотя бы десяток. Отчужденность и желание разбежаться поскорее отменяются. Напротив, русские охотно начинают помогать друг другу, обмениваются мнениями (зачастую скептическими), дают советы. Вообще, ведут себя так, как вели бы себя на родине – сдержанно, но открыто и ворчливо. Мол, «все у них тут не так». Когда нас много, мы перестаем воспринимать зарубежное пространство как личное убежище и начинаем смотреть на него как на свое.
Особенно поразительное впечатление производит в этом случае новогодняя Вена, поскольку из-за своей близости этот западноевропейский город насыщается русскими в наибольшей степени. Не испытываешь никакого раздражения от того, что рестораны типа «Августина» и «Фердинанда» заполнены исключительно русскоговорящими – так же нелепо испытывать на это раздражение, как в Москве. А группка молодых музыкантов, горланящих на Грабене Чижа и Цоя, вызывает умиление и желание постоять послушать. Настолько же, насколько Москва на Новый год становится городом тяжело нерусским, настолько Вена в это время – отличный и невероятно приятный русский город.
Понятно, что и в этом случае русские, как правило, не повисают друг на друге с радостными слезами, а тех, кто пытается по пьяни так делать, как правило, сторонятся. Но, точно так же и в России, если кто-то ни с того, ни с сего начнет на нас повисать – вы вряд ли будете рады. Заграница, особенно при краткосрочном пребывании, не располагает совершенно к чувству сплочения по национальному признаку. Почему, собственно, мы должны сплачиваться, оказавшись в Париже? Чем Париж страшнее Петербурга? А вот оказавшиеся там на долгий срок делают, если верить очевидцам, удивительные вещи. К примеру – продают и покупают друг у друга... пельменницы. Вы вот видали в своей жизни пельменницу? Я – нет.
Так что раздражение русских при встрече с русскими за границей – это выдумка и ложь. Это не раздражение русского, а раздражение человека, который захотел побыть один, от внезапно нарисовавшейся компании. Точно такое же раздражение вы испытываете, оккупировав в одиночестве сауну, когда в нее заходят другие посетители.
И доказывает такое раздражение только одно: русские – европейский народ с развитым и даже переразвитым индивидуалистическим сознанием, ненавидящий, когда его запихивают во всевозможные коммуналки.
Источник: Блог Егора Холмогорова
