Приехал старый друг мой, художник.
Я спросил его о Париже, как он там? Париж?
В полицию не берут арабов, потому что чёрные исторически не выносят арабов, которые стали продавать их в рабство раньше европейцев
«Париж нынче не тот, – получил в ответ. – Мы с тобой жили в восьмидесятые в другом городе.
Множество галерей закрылось. Французы картин домой не покупают.
Умирает традиция ходить в кафе. Раньше в воскресенье так уж точно француз выводил семью обедать в ресто или в кафе.
Сейчас в кафе сидят одни туристы. Всё стало дорого. Кризис, все боятся будущего, экономят.
В ночных клубах богема больше не сидит. Да и прославленные клубы все позакрывали. «Палас» чёрт знает когда уже, «Бандюж» закрыли.
Из русских ресторанов остался один, ты помнишь, сколько их было в наше время?
В клубах преобладают арабы.
Знаешь, в полицию не берут арабов (правда, по-тихому, не афишируя), но берут чёрных. Это потому, что чёрные исторически не выносят арабов, которые стали продавать их в рабство раньше европейцев.
Молодые девушки боятся ходить вечером по улицам, теперь это небезопасно.
Франций отчётливо уже две. И две культуры.
У французов до сих пор живы могучие старики: Азнавур, Делон, Бельмондо, и всё простили уже Депардье, к нему сейчас относятся лучше, пусть он и ездит зарабатывать деньги в Россию, а живёт в деревушке в Бельгии.
У французов, скажем, певица Патрисия Каас, у арабов такой Джемаль (надеюсь, я правильно услышал).
В один прекрасный день во Франции рванёт, и ещё неизвестно, кто победит, арабы яростнее.
Нам повезло, что мы пожили в старом Paris. Он исчез.
«Ла Куполь» переделали в столовую для туристов. Исчез «Драг Стор», тот, что на углу бульвара Сен-Жермен, помнишь, был открыт всю ночь, через улицу от кафе «Флор»?
Еще держится старый «Липп», однако его застроил совсем своими глупостями модельер Армани, едва виден старый «Липп».
Олланд – самый скверный президент, в следующий раз его не изберут, изберут, скорее всего, опять Саркози...»
Так вот мне вчера мой старый друг мурлыкал, попивая чай, и вздыхал при этом.
«Ты молодец, что вовремя оттуда убрался», – завершил он.
Я пил вино.
Это была грустноватая проповедь о Париже от 2 октября 2013 года.
Источник: Блог Эдуарда Лимонова
