Сегодня реформы в области образования сводятся, как правило, к заменам одного на другое. Давайте сменим чиновников. Давайте сменим преподавателей. Давайте сменим систему оценок. Сменим учебники. Писателей. Однако при отсутствии внятного целеполагания, идеологии, стратегии, внятного ответа на вопросы, чему учить, а главное, зачем, ибо непонятно, что потом с этими знаниями делать, реформы невольно напоминают действия со старой, полуразвалившейся машиной. Она без карты стоит, заглохнув, в грязи на неведомом бездорожье, а вокруг суетятся, хлопочут, «принимают меры». То посадят нового водителя, то высадят пассажира, то покрасят в другой цвет, то подольют жидкости для омывания стекол, то приберутся в салоне. И каждый раз ждут: вот теперь не поедет ли? Не вывезет ли, наконец, к вожделенной цели?
Вместо смысла – претенциозная бессмыслица, вместо слов – буквы
И вот очередная «реформа», теперь в литературе. Очередной список, нехорошая мода на которые захватила политическое, а вот теперь и образовательное пространство. Выброшены Куприн, Лесков, А. Толстой, но появились долгожданный Пелевин и Улицкая.
Интересен аргумент, встретившийся в СМИ: «По результатам опроса, проведенного журналом «Большой город» среди старшеклассников и студентов, наибольшее число респондентов высказались за исключение из школьной программы Льва Толстого и Федора Достоевского (81 и 74 голоса из 600 соответственно).
То есть давайте решим демократическим путем голосования среди школьников, что они хотят видеть в программе, – вот тогда и останутся настоящие, нужные писатели, формулы, концепции. Путем подобного голосования можно было бы, без сомнения, также выяснить, что немалое число «респондентов» отказалось бы и от собственных родителей, учителей и всех тех, кто мешает воспитанием и моралью беспечально и беспроблемно жить. Но идиотизм опроса «Большой город» не смущает. «Хочу» или «не хочу» – вот крайние точки координат, в которых определяются критерии справедливости и полезности любого явления. Теперь и в образовании.
Ключевая проблема всяких реформирований такого рода состоит в том, что основой этих реформ служит что угодно, кроме желания всерьез изучить причины происходящего, выработать необходимые меры и попытаться найти объективные критерии принятия решений. На примере данного списка это видно особенно хорошо. Почему выброшены Куприн, Лесков, А. Толстой? Чем они хуже, например, Гоголя? Прекрасный язык (особенно у Куприна), сюжеты, серьезные человеческие проблемы, глубокое проникновение в них, несомненный талант и мастерство. Все понятно. Дело в том, что просто надо было кого-то сократить, ибо в списке не может быть писателей больше, чем кем-то определено. Как в одной из ключевых сцен фильма «Гараж», когда составляются те самые окончательные списки на исключение: «Значит, Кушакова, сын Милосердова... Третья – дочка Смирновского, хватит им на семью одного гаража... Ну и четвертый... Гуськов!» Вот и исключили, как Гуськова и Кушакову, Куприна и остальных.
По этому же принципу был включен Пелевин. (Тот самый, который «оппа, оппа, скурвилась Европа, зато Жанна Фриске показала сиськи». Смешно, правда? И оригинально. И талантливо.) Не из-за литературных достоинств, которых просто нет. Не из-за языка, которого нет, зато есть мат и наркомания. Не из-за сюжетов, проблематики и прочего, чего там тоже нет. А просто потому, что, во-первых, он очень нравится лично составителям списка, в этом можно не сомневаться. А во-вторых, им уже получены все мыслимые премии, все восторги выражены, все газеты заходятся в похвалах (как организуются эти кампании в поддержку, кем и за сколько, сейчас говорить не будем), а он до сих пор не в школьной программе. И его включают.
Все это лишний раз свидетельствует, что занимаются этими вопросами не профессионалы, а люди с улицы. Причем не лучшие, ибо по улице ходят люди самые разные. И назначены составители списков на свои должности опять же не потому, что у них есть компетенции, а потому, что они в хороших отношениях с нужными людьми. Иначе они знали бы, что такое дидактика. То есть литература должна помогать воспитывать душу и формировать сознание, а не развлекать, не занимать время в метро. Куприн и Лесков отвечают на множество сложнейших вопросов, возникающих у человека. На какие вопросы способен ответить Пелевин? Составители знали бы, что такое методология, которая требует включать в учебники, пособия, списки и пр. только те положения, факты, концепции, имена, что проверены временем и вызывают наименьшее количество сомнений, по которым существует общественное согласие. Которые, опять же, работают на созидание личности, а не ее разрушение. Если бы этого не было, сегодня каждый школьник читал бы собственные измышления автора учебника, а не совокупность научного опыта и знаний предшественников и современников. Но поскольку нет профессионализма, нет дидактики, методики, а есть желание реформировать и собственные представления о совершенстве, на выходе мы получаем вот такие списки. Без «Олеси», «Поединка», «Гранатового браслета», но с «Т», «ДПННН», «П5» и пр.
Главный итог списка: вместо смысла – претенциозная бессмыслица, вместо слов – буквы, главная проблема – не спасти кого-то, не найти настоящую любовь, веру, не обрести смысл, а с кем переспать, где уколоться, на что выпить, кому и что набить.
Зато можно отчитаться об очередной «реформе образовательного процесса».
Источник: Блог Бориса Якеменко
