Евросоюз охвачен кризисом. Экономические проблемы выявили неспособность властей разбираться с ними. Бюджетно-долговой кризис в еврозоне стал всеобщим. То в одних, то в других странах начинает тонуть кредитный сектор. 100 млрд евро должна получить Испания на спасение своих банков, но проблемы не закончатся. Изгнание из еврозоны слабых стран все чаще называют единственным средством спасти евро. Но кризис испытывает не только валюта, но сами принципы европейского единства.
Европейские народы не потеряют право что-либо решать, а скорее вернут его себе через борьбу
Мировой экономический кризис еще сильнее разделил «объединенную Европу». В ней выделились страны центра во главе с Германией и страны периферии еврозоны. Остальные – не входящие в нее государства – оказались периферией второго уровня. Соединенные Штаты в 2011–2012 годах сумели мастерски перенести акценты с собственных финансовых и экономических затруднений на слабости Европейского союза. Положение в ЕС действительно после «первого посткризисного» 2010 года стало ухудшаться быстрыми темпами. При этом финансовый сектор сохранял стабильность, постоянно и все более подпитываясь за счет населения и реальной экономики. На его обслуживание и работали правительства.
Политика «жесткой экономии» начала «триумфальное шествие» по Европе с Греции. Ее полный провал с точки зрения поддержания бюджетно-долговой стабильности наступил уже по итогам 2010 года. Однако власти Греции усилили курс. По их пути пошли кабинеты других европейских стран. Причем руководство Германии и Франции особо яростно настаивало на ее внедрении повсеместно в еврозоне, а также в Евросоюзе. Французы и немцы тоже не были избавлены от опробованных на греках методов «исцеления» экономики. Эти меры были абсолютно не эффективны с точки зрения интересов потребителей или реального сектора, зато они помогли осуществить перекачку средств из карманов трудящихся в европейские банки. Заодно «строгая экономия» позволила меньше эмитировать евро и избежать резкого падения его курса к доллару.
В России часто думают, будто «жесткая экономия» состояла из бюджетной бережливости – сокращения расходов. Однако эта политика формируется из соединения урезания социальных расходов, новых налогов для населения, включая прямое обложение жилья и нематериальной субстанции духа, возвращения средневековой подушной подати. Особое место занимает повышение косвенных налогов на товары народного потребления. Несмотря на снижение налогов для бизнеса, экономического чуда нигде не последовало. Всюду, где принимались строго экономить, хозяйственные проблемы увеличивались, росли нищета и безработица.
Забыв об интересах немецких и французских банкиров, тесно связанных с местными финансовыми кругами, невозможно понять, как подобная политика стала возможна в Европе. Она помогала банкам избежать краха в 2010–2011 годах и первой половине 2012 года. Однако этот «чудесный курс» сам оказался в кризисе. Дело даже не в том, что он все более антипатичен населению, а в том, что он стал стремительно терять финансовую эффективность. Уже осенью 2010 года Европейскому центральному банку пришлось усилить эмиссию евро. Началось падение европейской валюты к американскому доллару, отнюдь не переставшему печататься.
Власти Евросоюза сознают финансовые проблемы ЕС и еврозоны как результат недостаточного единства Европы. Они стремятся усилить контроль центра над бюджетной политикой государств. Фактически все входящие в Евросоюз страны должны потерять фискальный суверенитет. Однако такая централизация Европы не подкреплена никакой новой экономической политикой, способной обеспечить развитие, а строится на принципах «строгой экономии». Фактически это централизация разорения, а не хозяйственного прогресса. Все ресурсы и все расходы должны жестко контролироваться в интересах больших европейских банков. Народы Европы должны потерять влияние в своих странах, а их правительства – стать администрациями, подконтрольными не избирателям, а структурам Европейского союза. Они, таким образом, концентрируют власть.
Критики такого «объединения» Европы подчеркивают его разделительный характер. В Евросоюзе еще четче выделяется центр во главе с Германией, а остальные страны делаются почти колониями, теряют суверенитет. План этот рассчитывают целиком реализовать, несмотря на депрессивное состояние экономики Европы. Однако сомнительно, что все пройдет гладко. С одной стороны, возможности перекачки средств от трудящихся в банковский сектор почти исчерпаны, население всюду в ЕС находится в тяжелом материальном положении. Это давно не «южная проблема». С другой стороны, население способно не выдержать политически.
Победа на выборах во Франции представителя социалистов Франсуа Олланда и позорное поражение Николя Саркози – сигнал надвигающихся перемен. Неолиберальные кабинеты падут всюду, поскольку неспособны даже сдерживать развитие экономического кризиса. Вместе с политиками либерального толка объективно проваливается их проект объединения Европы. Тупик очевиден. Предсказать мощные толчки снизу несложно, они неминуемы. Европе необходим новый большой экономический проект. Нужен план, способный обеспечить экономическое развитие, а не вытеснение местных товаров импортом при усилении финансистов и разорении потребителей. Европе нужен большой единый рынок, но он необходим и странам Восточной Европы, Кавказа и Средней Азии. Нужна не открытость маленьких экономик, а огромная защищенная экономика.
Европейский шанс России состоит в том, что она обладает значительной и богатой ресурсами экономикой. Интеграция на евразийском пространстве не может обойтись без ее участия, а, возможно, и лидерства. Западная Европа через политику жесткой финансовой централизации Евросоюза разоряет Южную и Восточную Европу. Правительства в странах этих зон всеми силами помогают осуществлению губящего их экономики курса. Но как бы ни старались финансовые круги Евросоюза, европейские народы не потеряют право что-либо решать, а скорее вернут его себе через борьбу. Выход из тупика существует, а значит, он будет найден.
Специально для газеты ВЗГЛЯД
