Совсем свежее впечатление. Стоя на литургии, услышал стук, повторявшийся с некоторой периодичностью. Я оглянулся. Ага! Вот в чем дело! Девочка где-то двух с половиной лет играла с металлической пудреницей и губной помадой. Удержать в ручках эти два интересных предмета ей было нелегко. Периодически она роняла пудреницу. Вот откуда неподобающий стук!
В ее ушках поблескивали золотые сережки. И ее детские губки были накрашены!
Когда это происходило, мать наклонялась, как будто совершая поясной поклон, поднимала пудреницу и опять давала ее ребенку. Через минуту ребенок вновь ее ронял, все повторялось сначала.
Девочка перехватила мой взгляд. Она вновь уронила пудреницу, ухватилась за ногу матери, спряталась за нее, а затем выглянула, одарив меня кокетливой улыбкой...
Что двухлетние девочки кокетливы – знают все, кто воспитывал детей. Но вот что странно! Мать стояла в платке до бровей. Ни следа косметики на ее лице – все как положено. Юбка до пят. Строгая кофточка, застегнутая до горла. (Одна моя знакомая, кстати, одевающаяся точно так же, называет этот наряд «православным прикидом».) А двухлетняя дочка строгой женщины была в коротеньком платьице. В ее ушках поблескивали золотые сережки. И ее детские губки были накрашены! Довольно аккуратно, ясно, что ребенок не сам накладывал макияж....
Кто видел фильм Вуди Аллена «Анни Холл», вероятно, помнит сцену в классе. Ученики начальной школы один за другим встают из-за парт и говорят, чем они заняты теперь, когда они выросли. «У меня текстильная фабрика», «У меня игорный бизнес», «У меня трое детей», «Я был зависим от героина, теперь я зависим от метадона». Сам Вуди Аллен присутствует во время этой сцены в двух лицах – как рыжий мальчик и как взрослый человек.
«В то время, – говорит взрослый Аллен, – я впервые открыл для себя женщину». Рыжий мальчик неожиданно целует свою соседку по парте. Девочка расплывается в счастливой улыбке, которая переходит в плачущую гримасу. «Он поцеловал меня! – кричит она. – Он поцеловал меня!» «Иди-ка сюда!» – строго говорит учительница рыжему мальчику. «Что я такого сделал? Что я такого сделал?» – плаксивым голосом скулит рыжий мальчик. «В твоем возрасте, – говорит учительница, – у тебя в голове должны быть знания, а не девочки!»
Тут девочка топает ножкой и говорит голосом взрослой капризной женщины: «О, черт! Даже Фрейд писал о латентном периоде развития либидо!» (Латентный, скрытый период развития сексуального влечения, по Фрейду, продолжается от шести лет по начала полового созревания. Энергия либидо направляется в это время на познание окружающего мира.)
Ей отвечает взрослый Вуди Аллен: «Но у меня не было никакого латентного периода развития либидо! И я ничего не могу с этим поделать!»
Короче, я хочу поговорить о феномене сексуализации детства. Наше строгое общество, настаивающее на химической или хирургической кастрации педофилов, в то же время делает все для того, чтобы подчеркнуть сексуальность ребенка, сделать его (ее) сексуально привлекательным!
Я не считаю ребенка «ангелом», лишенным сексуальности. Я согласен с тем, что либидо не рождается из ничего вместе с активизацией половых гормонов. Я признаю фрейдовскую классификацию фаз развития либидо и связь между этими фазами и определенными чертами характера взрослого человека. Я знаю, что сексуальность ребенка может проявиться в самом раннем возрасте...
Лет двадцать назад я консультировал молодую пару по поводу странных состояний их годовалой дочки, которая периодически сучит ножками, краснеет и пыхтит, вся напрягается. Какой-то умник сказал им, что это такая эпилепсия.
Я успокоил родных, объяснив, что это НЕ эпилепсия. Но молодые люди явно не были готовы услышать, ЧТО ИМЕННО происходит с их девочкой. А если бы я сказал им правду, они впали бы в куда большее отчаяние, чем в случае подтверждения диагноза тяжелого заболевания – эпилепсии.
Совсем недавно мы с женой обедали в обществе этой девочки (превратившейся в очаровательную молодую женщину) и ее друга. Глядя на них, я вспомнил тот давний эпизод и улыбнулся.
Но сейчас возвращаюсь к главному – наша культура стимулирует сексуальность ребенка. Это проявляется в одежде, в одобрении сексуального интереса и притязаний ребенка, в конкурсах типа «Звездочка», где маленькие дети двигаются по сцене, как взрослые певицы, да и одеты так же «скромно». Не говорю о конкурсах типа «Маленькая мисс» и «Маленький мистер».
Я не морализую. Если кто-то считает, что все это «достойно и праведно есть», он может придерживаться этого мнения. Но тогда пусть будет готов принять последствия такого отношения к детству и к детям. И для них. И для себя.
Источник: Блог Бориса Херсонского
