Вот и закончилась эта удивительная зима две тысячи двенадцатого года. Аномально теплая в начале и самая холодная за несколько десятилетий в конце. И, конечно, самая жаркая в политическом смысле года, наверное, с девяносто третьего.
Любопытства ради я посмотрел, а как было четыре года назад. И обнаружил удивительный факт! Во время предыдущего выборного цикла, в две тысячи восьмом году, политическая температура была практически на нуле. Таких унылых предвыборных кампаний в истории новой России, наверное, больше и не было. А вот климатическая зима выдалась наоборот – уникально теплой! Это была вторая самая теплая московская зима за всю историю наблюдений – с тысяча восемьсот девяносто второго года!
Удивившись такому факту, я посмотрел, какие еще зимы были аномально холодными для Москвы. Зима тысяча девятьсот двадцатого, тоже, кстати, високосного года. Разгул красного террора. Голод и нищета. Зима сорок первого. Москва на грани катастрофы. Бомбардировки, эвакуация. Страх. Зима семьдесят девятого. Ввод войск в Афганистан. Ощущение полной, беспредельной тоски.
А самой теплой зимой стала зима тысяча девятьсот шестьдесят первого.
Человечество полетело в космос. Всеобщие радость и единение. Ну а вторая по теплоте зима, как мы уже выяснили, – зима две тысячи восьмого. Года полной политической благости. Года построения планов.
Замечаете корелляцию? Холодная зима – плохо. Теплая зима – хорошо.
В Интернете по поводу таких глубокомысленных выводов обычно говорят: «Спасибо, капитан Очевидность!». Да пожалуйста. Но ведь я еще не сказал самого главного.
Во-первых, последнее десятилетие стало не только самым политически предсказуемым с брежневских времен – оно стало еще и самым теплым в истории Москвы. Я имею в виду среднюю температуру. Так что тенденция обнадеживает. Будет всё лучше и лучше.
На а во-вторых, и то самое важное: холодная зима две тысячи двенадцатого все же закончилась. И началась весна. А весной всё обязательно будет иначе.
Вот увидите.
Источник: Блог Максима Кононенко
