Есть слова, которые не надо произносить. Слова, которые сбивают с толку молодёжь, слова, которые воспламеняют горячих жеребцов, слова, за которыми волей-неволей начинается драка. И ещё хуже, когда ты точно знаешь, что начнётся драка, и, тем не менее, произносишь. Когда я был немножко более наивен, чем сейчас, я натолкнулся в ЖЖ на hate-проповедь одного НФ-гуру, который, как было тогда модно, доказывал, что Украина, конечно же, не страна, украинцы – тупые мрази и за всю революцию, которую они сделали на Госдеповские деньги, они должны типа гореть в аду. Я ему так вежливо отписал буквально одну фразу: «Не вводите малых сих во искушение», – ну типа чтобы он молодняку мозги-то не конопатил, пусть сами думают. И я получил удалённым трусливым комментом: «Сдохни, мразь». «Удалённый коммент» – это когда ты пишешь комментарий и сразу его стираешь, никто не успевает увидеть, а реципиенту приходит – по почте, например. Инструмент трусов, как правило, и сетевых троллей. И как-то фантастический кумир подростков для меня перестал существовать – потому что, оказывается, он действительно не отвечает за базар. Ни в каком смысле. А у меня, например, на Украине живёт вполне русская мама, и мне эти речи, полные ненависти, слышать – всё равно что ждать, пока будут кончать заложников.
Никто не объяснил нам, кто громил улицы, кто стрелял по людям с высоток, кто давил грузовиками охрану телецентра
Когда Юрий Юлианыч на гастролях, сделанных вот этими самыми ручками, когда за гастроли можно было сесть, пел «Предчувствие гражданской войны» – было жутковато. Но время показало, что он всё чуял, – достаточно репетиции гражданской войны 91-го года и нормальной такой мини-войны 93-го. За которую (прикинь!) никто так и не ответил. Никто не объяснил нам, кто громил улицы, кто стрелял по людям с высоток, кто давил грузовиками охрану телецентра. И так далее – никто. За речи, полные ненависти, кое-кто вообще получил потом в личное обогащение губернаторство, а генерал – любитель наказать «жидов Останкино» отлично себя ощущает по сей день. Или помер?
С тех пор я сильно вздрагиваю при слове «революция» или там «гражданская война». Хотя, конечно, когда комические персонажи типа Березовского с Гусинским стали в преддверии выборов грозить гражданской войной (а вы уже и забыли этот эпизод, деточки?), можно было бы предположить, что в ней бы участвовали только охранники данных персонажей: с одной стороны чеченцы, с другой – Мост-Банк. Потому что у русского человека в крови, вообще-то, уже генетический страх от того, что предки устроили в начале века. На этом, кстати, играют вовсю консерваторы – на страхе перемен, который понятно откуда проистекает.
И поэтому когда начинается политическая движуха, край глаза всё время отслеживает – а кто окажется провокатором, кто первый завизжит, чтобы лошадь понесла?
Вот у меня в ФБ лимит френдленты – 5000, несмотря на то что я каждый день выкидываю человек 10 – за спам, тупость и т. д. И это разные люди. И в какой-то момент, пока все сохраняли приличия, я вижу слова «наша революция». О боже, и кто это такой революционер? Да вполне мирная, устроившаяся неплохо в лучшем издательстве телекритикесса. Какая-такая революция? Я понимаю, что устроители акции говорят во вражеских мэрских кабинетах про собрание, про шествие. Про мирный характер. А тут кто-то вякает то, что у них на уме, но они пока никак себя не позиционируют – налицо подстава. Господь с вами, какая революция, мы её ещё от наших прадедов натерпелись. Нет, конечно, может быть, какие-нибудь молодые идиоты у себя в уютных жежешечках тоже бредят революцией. Но им сам Бог велел – мозгов-то нету. А тут взрослая тётенька – с банкоматом в обнимку. Кстати, о банкомате. Так как нет у революции начала, нет у революции конца (как нас песенно учили коммуняки), то когда за термин «революция» никто не пострадал, тут же возник другой, не менее гнусный: «гражданская война». И возник он в блоге другой властительницы дум – вполне себе тележурналистки. «Если я долго не была готова к войне, это значит, что и класс был не готов. А сейчас поняла, что готова. Значит, не только я». Вообще-то, за такое надо выставлять из класса и приглашать родителей. За такие слова надо оставлять после уроков и заставлять писать на доске сто раз: «Я никогда не буду больше разжигать гражданскую войну в умах русской интеллигенции». Или там «и» после «т»?.. Слава Богу, её готовность к войне была тут же купирована чудовищной катастрофой: банкомат зажевал её карточку, пришлось биться с банком – отбила 5000 рублей. Фух, можно перевести дух. Победа свободной мысли состоялась.
А у меня вопрос: вот девушки, которые по своей гормональной неустойчивости вдруг визжат, произнося в истерике (напряжение-то накапливается во всём обществе: самые слабенькие срываются на крик – как Леонтьев там или Кургинян) самосбывающиеся тексты – там про революцию, про гражданскую войну, – они хотя бы понимают, про что они? Может, им всем делать экскурсии куда-нибудь в Южную Осетию – постоять на площади за кандидата, где уже лет пять как нет света и воды? Прикиньте, девочки, в революцию, вообще-то, не будет мобильных телефонов и банк ВТБ тоже перестанет начислять вам недурную зарплату от Газпром-Медиа. И Интернета – перед кем тогда снимать моральные трусы? Фейсбука-то тоже нету: нет ручек – нет Интернета. Я вам скажу ужасное: отключат и горячую воду. Как вы проживёте три часа без горячей воды? Какой кошмар! А если учесть, что за время, прошедшее с 1980 года, огромное количество русских мужчин научили убивать – в Афгане, в Чечне, там, сям – и для них слово «война» несёт вполне определенное значение и быстро вызывает в памяти прежние умения, то можно легко представить, во что превратятся ваши шопинг-моллы. Креативный класс же так и не понял и не описал, в отличие от американского, ни афганский синдром, ни чеченский, ни брошенность огромного количества бывших убийц за нашу идею в гражданской жизни... Ах, не вы их посылали? Вам было некогда. Вы же снимали говносериальчики для ТВ. За 30 тысяч за сценарий одной серии. Вам было недосуг. Не удивляйтесь, что у этих, которые быстро достанут камуфляж из шкафа и вспомнят, как вести бои в городских условиях, не будет к вам никаких симпатий: ну не нравитесь вы им – зарплатой, вторым паспортом, запахом Nasomatto и цветом глаз. Но только пока никому нельзя – им тоже, они свои навыки в стрельбе вынужденно сдерживают. Это называется – гражданский мир. В нормальном обществе никто не обязан любить всех без разбору. Но и грызть глотку ближнему тоже не позволено.
Вот хорошая журналистка Соколова – она не будет произносить лишних текстов про грядущую войну, она была в Степанакерте и видела, на что это похоже.
Нет, конечно, я понимаю, что когда ты находишь гениальный журналистский образ и называешь бюджетников (как социальных антигероев «креативного класса») «анчоусами», потому что их везли на автобусах, то симпатии к креативному классу испаряются примерно на двадцатом упоминания «анчоусов» за 15 минут передачи. Даже если и разбивать однообразие словом «быдло». Кстати, «креативный класс», который за жирные годы так и не смог ничего накреативить, кроме бледных копий западных достойных журналов и зарплат за офисное безделье покруче лондонских (и в этом главный священник Руси облажался – из России за деньгами не уезжают уже давно, за деньгами едут сюда), удивительно некреативен, когда ему надо описать остальных граждан, проживающих на данной территории, не могущих сразу произнести название одежной марки napapijridirkbikkemberg: «быдло с поклонки», «скоты», «быдло, быдло, быдло, быдло»... Конечно, рядом с этим озарение Юлии Леонидовны – «анчоусы» – выглядит даже изысканно. А ещё – «вассалы». Даже романтично. Что получилось из романтизма, знают историки. Оказывается, так называемые русские интеллектуалы могут отвратить от идей либерализма даже заядлого либертарианца. Достаточно пятидесятый раз про бюджетников сказать: «Быдло». Или завизжать в Большом театре: «Пожар!» – и погромче. И посмотреть, что получится.
Источник: «Трибуна Общественной палаты»
