В четверг наша общественность опять негодовала и возмущалась. Вообще, я лично считаю, что нам с общественностью повезло: любит она это дело. Негодует часто, с чувством, толком и с некоторым даже удовольствием.
Знаете, кого на Руси называли «мальчик для битья»? Специальных мальчиков, приставленных к князькам и барчукам
Виновником вчерашнего торжества у нас был господин Бастрыкин, сказавший (я цитирую): «Я считаю, на таких людей тоже надо реагировать, находить правовые возможности привлечения их. Хотя бы к правовой и моральной ответственности».
О чем или, вернее, о ком речь? Кому грозят суровыми карами моральной ответственности?
Да все просто. Тем, кто видел, но не сказал. Видел ребенка в обществе «подозрительного» взрослого. Говоря бытовым языком: не донес.
Честно говоря, я и сама еще не знаю, как на это реагировать. Думаю, что не стоит лишний раз говорить о том, что мы в массе своей замкнуты исключительно на себе. Нас не интересуют проблемы соседа ровно до тех пор, пока вода у нас в квартирах не польется на наши головы. Ну или запах какой неприятный вдруг...
Сколько каждый из нас знает историй о кричащих последним, смертным криком людях за нашими тонкими, сделанными почти из папиросной бумаги стенами? По мне, так уже можно писать роман.
То же самое и с детьми. Они проходят мимо нас – голодные, за пайку готовые на многое, если не на все.
Я вспоминаю одну историю, которая произошла со мной лет десять назад в одном из сибирских городов-миллионников.
Середина дня. И мужчина, тащивший в очень неестественной позе мальчика лет пяти–шести. Я помню, как мы с мужем тогда колебались: подойти и спросить или нет? Если спросим, то можем обидеть человека своими подозрениями. А если ребенок не его?
В конце концов решили, что уж пусть лучше обижается. Можно же и извиниться. А отец такие вещи должен понять...
– Простите, это ваш мальчик?
Один вопрос, и ребенок брошен на землю, а мужчина быстро уходит в глубь дворов.
Понятно, что история, о которой я вам рассказала, – почти прозрачна. Ну не должен стоять перед нормальным человеком выбор: вмешиваться в ситуацию, когда кто-то на его глазах гибнет, или нет. Естественно, да. А иначе все тот же вопрос: мы – люди? И если да, то что мы за люди?
Но бывают же и другие ситуации.
Сколько раз мы наблюдали одну и ту же картину: ребенок с красным, почти багровым лицом кричит что-то невнятное, нечленораздельное взрослому, стоящему рядом с ним. Пытается пнуть, куснуть или просто плюнуть.
Нам обычно неловко от таких сцен. Мы же точно знаем, что вот – несчастный родитель, который что-то упустил в воспитании своего чада. А вот – такой же несчастный ребенок, которого не научили, как правильно.
А если на них донесут в полицию? Нет, там непременно разберутся (я верю, что правоохранительные органы нежно охраняют наши права). А органы опеки с новыми законами по ювеналке? Они как, точно не вмешаются? А если вмешаются, то это точно будет просто помощь психолога несчастной семье?
Да и в первой истории все могло быть не так просто. Это же мог быть и измаявшийся алкоголем отец, не умеющий играть с сыном.
Поэтому я и не знаю. Хороша новая инициатива или плоха? Вопросов много, а ответа нет.
С одной стороны, мы, безусловно, как-то вязнем в самих себе, в своих проблемах, не обращая внимания на тех, кто проходит мимо нас. И что-то с этим надо делать. Надо как-то учиться держать глаза открытыми. И не давать душе вязнуть в косности.
С другой стороны...
Знаете, кого раньше называли «мальчик для битья»? Специальных мальчиков, приставленных к князькам и барчукам. Тех бить было нельзя, но кого-то же надо было наказывать за их проступки? Вот и доставалось таким козлам отпущения. Работа у них была такая.
Специально для газеты ВЗГЛЯД
