Выборы в США приближаются, и Барак Обама старательно пытается изобразить Франклина Рузвельта. У него есть много предложений, но имеет ли американский президент новый антикризисный план?
Президент США понимает, что инъекция авторитета Рузвельта в его образ многое может изменить на выборах
В 1933 году американцы выбрали необычного президента. В отличие от своего предшественника Гувера, Рузвельт не стал гадать, какая еще сумма денег потребуется монополиям для иллюзии стабилизации. Слишком много было уже безработных в Соединенных Штатах; слишком далеко зашел кризис. Не в пример Обаме, Рузвельт сразу шел на выборы с новым курсом экономической политики. Именно за него голосовали миллионы людей. Нынешний президент США действовал иначе: он скорее выдвигал вперед свое вдохновение «нового человека», чем некий план спасения экономики. Его предложения были набором, но не системой. Таковыми остаются они и сейчас – накануне новых выборов.
Секрет Рузвельта состоял в безвыходном положении страны: США уже много лет как стали ведущей экономикой планеты, но не были центром мировой корпоративной паутины. Они не имели колоний и не могли бороться с кризисом, как Англия и Франция, усиливая товарный нажим на подвластные рынки. США, конечно, имели ресурс зависимых стран, но кризис разрушил их собственный рынок – основной для экономики. Недаром под влиянием его роста американцы долгое время верили, что политика – дело внутреннее. Когда в 1899 году правительство развязало войну с Испанией за Кубу и Филиппины, многие были шокированы этой вспышкой американского империализма.
Может показаться парадоксальным, что кейнсианское регулирование изобрел англичанин, а опробовали его впервые в США. Существует даже легенда, будто Джон Мейнард Кейнс приехал в Америку, добился аудиенции и убедил Рузвельта начать печатать деньги и раздавать их населению. Многие современные экономисты полагают, что именно этим «кейнсианец Обама» занимается уже несколько лет. Однако это не так: щедро субсидировать финансовые корпорации – не то же самое, что обеспечивать увеличение доходов трудящихся и тем восстанавливать спрос. Встречи Рузвельта и Кейнса не было. Не экспорт идеи, а условия Соединенных Штатов создали вокруг Рузвельта партию «Нового курса».
Великая депрессия началась в 1929 году. К 1933 году состояние экономики США стало катастрофическим. Кризис уничтожал внутренний спрос и, чтобы не делить американского покупателя с другими странами, Вашингтон встал на путь протекционизма. Он оказался эффективным, но кризис не прекращался. К протекционистским мерам прибегали и другие государства, а главное – всюду ощущалось, что многие созданные прежде производственные мощности стали излишними. Не возродив американского потребителя, нельзя было оживить экономику. Именно в этом состояла центральная идея плана Рузвельта.
- Олег Поддымников: В чем суть плана Обамы?
- Дэниел Хэннингер: Старикан сможет сопротивляться
- Федор Лукьянов: Дефолт США – не конец мира
- Михаил Хазин: У Обамы не складывается
Обама на прошлых выборах настаивал на необходимости возрождения в США индустрии. Но реализация этого благого предложения носила неолиберальные черты: падение реальных доходов американцев должно было позволить бизнесу добиться уменьшения себестоимости товаров и активизации экспорта. В 2010 году это дало результаты. Если поверить Федеральной резервной системе, промышленное производство за тот год увеличилось на 6,4%. Чтобы добиться этой внушительной цифры, пришлось признать спад 2009 года более глубоким. Но реальным источником индустриального оживления Соединенных Штатов стала политика денежной накачки банков. Немалую роль сыграл Китай, активно приобретавший американское промышленное оборудование в расчете на то, что кризис идет к концу.
В 2011 году результаты реиндустриализации Обамы оказались под вопросом. Именно в конфликте интересов промышленного и финансового капитала следует искать причину острой весенне-летней борьбы республиканцев и демократов. Барак Обама – не президент большинства американцев, каким старается выглядеть; он избранник и защитник финансовых корпораций. Его борьба с проявлениями кризиса, прежде всего, спасала банки, поощряла развитие сырьевых и бумажных спекуляций, а не обеспечивала основу для выхода из кризиса. Неудивительно, что президент потерял большую часть доверия. Он сам вынужден был робко признать, что его администрация не справилась с проблемами американской экономики.
Летом попытки Обамы продолжить курс «количественного смягчения» и вновь предоставить спекулянтам денежную помощь встретили отпор. И «последователю Рузвельта» пришлось согласиться на меры жесткой экономии, вызывающие в Европе бурное возмущение трудящихся. В Греции этот курс зашел особенно далеко, демонстрируя, до какого ужасающего состояния можно довести экономику. Обама пытался прикрыть свою капитуляцию по вопросу денежной политики угрозами начать налоговое наступление на богатых. Но, потеряв большинство в Конгрессе из-за своей политики, президент США попал в крайне трудное положение. Ему легко декларировать намерения, но много труднее проводить их в жизнь, даже если он этого хочет.
В отличие от Обамы, Рузвельт не терял годы на странные маневры. Он получил доверие и принялся «вытаскивать страну». С классовой точки зрения его курс являлся противоречивым. Даже в кругах владельцев крупного капитала он не воспринимался однозначно. Есть версия, что президент и себя считал противником собственной политики. Увы, ее приходилось проводить: без оживления низового спроса американский реальный сектор нельзя было вытащить из депрессии. Обама старался в 2008–2011 годах не допустить краха банков и создать условия для экспортного оживления индустрии, а не добиться повышения доходов трудящихся. Этот курс был неизбежен потому, что американская промышленность перестала гнездиться в одних лишь США. Монополии сильно изменились со времен Рузвельта. Сломать старые правила сверху – из сердцевины мировой экономики – стало почти немыслимым делом. Вот почему Обама не оправдал доверия избирателей.
Предложения президента США не выпрыгивают из ловушки глобализации, создавшей настоящий кризис как результат собственного развития
Президент США понимает, что инъекция авторитета Рузвельта в его образ многое может изменить на выборах. Обама уверяет, что наряду с урезанием социальных расходов он вырвет у богатых 1,5 трлн долларов с помощью налогов. 50 млрд долларов он обещает бросить на инфраструктурные проекты, чтобы построить новые ветки железных и автомобильных дорог. Из общих расходов в 447 млрд долларов 49 млрд долларов пойдет на выплату пособий по безработице, 65 млрд долларов будет брошено на помощь малому бизнесу и создание новых рабочих мест. Декларируемые Обамой намерения имеют старые «демократические» черты затыкания социальных дыр в рамках прежнего – неолиберального курса.
Обама не обещает повести наступление на безработицу и дать каждому достойные средства в обмен на его труд. Он не провозглашает новой модели экономики, в которой строительство дорог в США пойдет на пользу только местному производству, а не обеспечит подпитку (как это опрометчиво сделал Китай) внешним производителям, пусть даже и контролируемым американским капиталом. Предложения президента США не выпрыгивают из ловушки глобализации, создавшей настоящий кризис как результат собственного развития.
Все остается по-прежнему. И если Рузвельт предложил нечто для буржуазной политики принципиально новое, то у Обамы есть пока только «старый курс». А еще ему очень хочется остаться президентом.
Специально для газеты ВЗГЛЯД
