Такое нынче смутное время наступило, что ни день аттестуют, жалуют-разжалуют, гоняют-выгоняют офицеров российских силовых структур...
#{image=515373}Раньше плачевную ситуацию эту описывал термин «снятие погон». А вот на недавно прошедшем празднике по случаю Дня Победы погоны были сняты в самом что ни на есть прямом смысле: впервые за всю историю проведения парадов на Красной площади столицы России участников этого торжественного действа облачили в полевую форму нового образца, погоны в которой не предусмотрены, как и фуражки, «модернизированные» под западно-натовские береты. То есть модернизация, как и было задумано, победно осваивает всё новые территории российского общественного бытия...
Оно бы, может, и ничего, да вот присутствовавшие при этом эпохальном «переодевании» ветераны к нововведению отнеслись, мягко говоря, с недоумением. По их солидарному мнению, парады на Красной площади всегда отличала атмосфера особой торжественности. Важным атрибутом такого рода апофеозов издавна считается парадная военная форма, украшенная погонами, аксельбантами и прочими аксессуарами батально-торжественного стиля.
Скромняга-камуфляж, безусловно, тоже хорош – в полевых условиях боевой (или учебно-боевой) работы. Эту свою прикладную функцию он достойно исполняет не только в российских войсках, но и в армиях всего мира. Однако идея использовать камуфляж для сакрально-ритуальных действий, к каковым относятся прежде всего парады, на самом деле, выглядит так себе...
#{best_opinions}Кстати говоря, в некоторых других городах России участники шествий 9 мая тоже облачились в полевую форму – только советскую, с погонами. И это воспринималось гораздо лучше – как дань героической традиции, согласно которой погоны для любого российского военнослужащего – фактор вневременной и исторический.
Действительно, в роли атрибута военной одежды погон появляется в России ещё при Петре Великом. Уже с 1762 года погоны различного плетения из гарусного шнура были установлены каждому полку (само собой, плетение офицерских и солдатских погон различалось). Октябрьская революция отменила воинские звания и погоны как вопиющий символ неравенства. Военная иерархия в дальнейшем строилась по должностям, которые обозначали появившиеся в ходе Гражданской войны нашивки геометрических фигур на рукавах военной одежды красных командиров. Ну, а реабилитация погона в СССР состоялась в январе–феврале 1943 года – как раз в канун решительного перелома в Великой Отечественной и Второй мировой войне: 6 января 1943 г. погоны ввели в сухопутных, а 15 февраля – в морских частях Красной Армии... Тем самым, начав кампанию в трагическом 1941 году в скромных петлицах, к своей великой Победе Красная Армия пришла в погонах, которые великолепно смотрелись и при взятии Берлина, и на историческом Параде Победы.
Если обратиться к общему определению, то погоны суть «наплечные знаки различения воинского звания на военной форме». С другой стороны, погоны, несомненно, атрибутируют специфический элемент военной ментальности. Важной частью российской военной традиции сделались также вручение погон и «обмывание» звёздочек... После парада 9 мая 2011 года получается, что теперь всё это как бы отменяется?
Само по себе стремление к совершенствованию полевой формы вопросов не вызывает. Но зачем её применять на параде? Насколько целесообразно превращать парад в полевой смотр? – Вот о чём перешёптывались ветераны. Тем более что единственный случай, когда войска прошли по Красной площади в военно-полевой амуниции, имел место 7 ноября 1941 года: тогда в связи с реальной угрозой падения Москвы части прямо с парада ушли на передовую... Если принять во внимание это обстоятельство, возникают весьма странные аналогии – особенно на фоне тех ветеранов, которые, свято следуя традиции, сами пришли на Красную площадь в советской парадной форме с погонами.
Не осталось незамеченным и другое ноу-хау: главнокомандующий принимал парад, удобно устроившись на переносном стульчике... Такого вообще никогда не было в нашей истории! Тем самым появилось ощущение, что парад-смотр одновременно обрёл качество первомайской демонстрации.
Обращаясь к недавнему прошлому, нельзя не заметить, что тот же Леонид Ильич Брежнев, будучи совершенно больным стариком, и его почтенное окружение из ветхих членов Политбюро ЦК КПСС находили в себе силы более или менее молодцевато стоять на трибуне Мавзолея. Им было нелегко, при непогоде для них устраивали подогрев, а в особых случаях, по некоторым свидетельствам, делали специальные устройства, облегчавшие долговременное пребывание на ногах. И всё-таки они стояли, преодолевая вполне естественное стремление расположиться с куда большим комфортом, а может быть, и вовсе прилечь...
Некоторые язвительные комментаторы немедленно увязали сидячее положение нынешнего Главкома вооружённых сил России во время главного парада страны с новыми принципами российской военной доктрины... Это, безусловно, преувеличение, однако стоит ли давать повод для подобных измышлений?
Каждое нововведение властей так или иначе посылает обществу некий сигнал. Поэтому с любыми новшествами следует обходиться очень осторожно – и, прежде всего, в тех случаях, когда вопрос идёт о десятилетиями, а то и веками освящённых традициях. С одной стороны, «как ни нелепо наше сусло бродит, в конце концов является вино» (В. Хлебников), с другой – нет такого «вина», которое нельзя было бы «разбодяжить» в полный отстой!
Это я к тому, что мера нужна во всём, потому что именно мерой определяется эффективность и самых революционных преобразований.
Специально для газеты ВЗГЛЯД
