Когда с высочайшей трибуны провозглашается задача реиндустриализации страны, чувства возникают двоякие. С одной стороны, понятно, что задача это жизненно необходимая. С другой стороны, интересно, осознают ли наши руководители сложность этой задачи или плюют на нее с высокого дерева?
Все это работало как единый мощный двигатель развития страны в целом
Все, что сделано у нас за последнюю четверть века, отчетливо направлено на то, чтобы исключить саму возможность восстановления нашего промышленного потенциала.
Прежде всего, старательно истребляются всякие связи между промышленным потенциалом и научным.
В частности, знаменитый новосибирский Академгородок был когда-то задуман не просто как очередной научный центр, он предназначался именно для отработки взаимосвязи между наукой и техникой. Изначально было задумано нечто вроде матрешки. Внутреннее ядро – институты, занимающиеся фундаментальными исследования, причем не просто расположенные на одной территории, а активно взаимодействующие между собой разными способами. Начиная от общего для всех клуба, где ученые не просто развлекались и танцевали, а в промежутках между танцами обменивались рассказами о своих научных подвигах. Понятно, что любому человеку свойственно желание похвастаться своими достижениями – эти клубы предоставляли для такого хвастовства великолепную возможность, лишь бы было чем похвастаться. Это, кстати, мне самому знакомо, я, вообще-то, очень хвастливый, поэтому всегда забочусь, чтобы было чем хвастаться.
Кроме того, были разнообразные семинары, организуемые то в одном, то в другом институте, куда приглашались специалисты из других институтов, просто чтобы рассказать, чем они занимаются. И так далее. Таким образом, то традиционное разделение науки на разные отрасли, которое вынужденно сложилось из-за сложности самих научных занятий, преодолевалось, каждый ученый видел свое место в общей картине мира.
Но это только ядро.
Вокруг этих фундаментальных институтов был толстый слой институтов прикладных, где на основе фундаментальных научных достижений выискивались решения практических задач.
И, наконец, было колоссальное количество предприятий разных отраслей, которые получали от прикладных институтов и решения задач, уже возникших перед этими заводами, и новые разработки, которые можно было осваивать и запускать в серийное производство. И все это работало как единый мощный двигатель развития страны в целом.
Сейчас, насколько мне известно по рассказам моих знакомых, бывавших в Новосибирске, и людей, постоянно там живущих, эта связь между фундаментальной наукой, прикладной наукой и производством порушена сразу несколькими способами.
Значительная часть заводов закрыта. Кто не выдержал конкуренции с китайской продукцией, сделанной на базе тех же самых достижений, кого просто рейдеры истребили, дабы перепродать уникальные станки на металлолом. И так далее. Порушена вся система. Не только в Новосибирске, это один из множества примеров.
Главное, что наша наука в целом отрезана от практического применения ее результатов по всей стране. Само производство вдобавок порезано на мелкие ломтики.
Известно, что чем выше наукоемкость продукции, тем больше звеньев содержит производственная цепочка. Достаточно выбить из этой цепочки одно звено, чтобы парализовать все остальные.
С одной стороны, вроде бы не так уж сложно восстановить эти несколько звеньев, чтобы оживить все остальные. Но для этого надо понимать, что и зачем восстанавливать. А вот с пониманием плохо. Теория, которая у нас нынче господствует, построена на принципиальном непонимании роли знаний в развитии общества. Более того, в классической своей либертарианской форме она вообще отрицает саму возможность применения знаний для формирования общества в целом и производственной базы общества в частности.
Между тем у нас сравнительно недалеко есть два примера того, что сохранение промышленности как единого целого обеспечивает и устойчивость страны как единого целого.
Кто сейчас главная надежда и опора экономики Европейского союза. Германия. Почему? Потому что не поддалась всеобщему соблазну выведения за пределы страны всего материального производства, сохранила производство, культуру производства и до недавнего времени была первой экономикой в мире по объему экспорта. Сейчас, правда, вторая, потому что потеснил ее Китай. А Китай ее потеснил именно благодаря тому, что создал у себя промышленность, если не такую качественную и наукоемкую, как в Германии, то по крайней мере способную вбирать в себя достижения разработчиков и конструкторов из других стран.
Любую попытку применять на практике какие бы то ни было интеллектуальные достижения давят разнобезобразными способами
У нас любую попытку применять на практике какие бы то ни было интеллектуальные достижения давят разнобезобразными способами.
Более или менее цельные комплексы сохранены всего в двух регионах: Московская и Свердловская области. В Московской они группируются вокруг наукоградов. В Свердловской по образцу новосибирского городка в свое время была создана многослойная конструкция из научного центра Академии наук, группы прикладных институтов и группы производств. Там эта структура в основном сохранена. Причем известно мне это не столько по рассказам о самой структуре, сколько по косвенным показателям.
Наводил я недавно статистику по числу негативных упоминаний о регионе в расчете на душу населения. Насколько я могу судить, наша пресса больше всего вытаскивает негатива из Свердловской области. Московская область если не постоянно на втором месте, то близко от него.
Учитывая нравы нашей прогрессивной общественности и ее искреннюю ненависть к любому прогрессу в нашей стране, эта статистика означает, что в Свердловской и Московской областях сохранено очень многое из того, что может обеспечить наш прогресс. И прежде всего сохранена опора для той самой реиндустриализации.
Источник: Russia.ru
