«Эта ситуация уникальна»

Накануне Алексей Кудрин вернулся из рабочей поездки в США, а этот день намерен провести в Москве, «в кругу семьи и друзей».

У нас большие золотовалютные резервы, это означает, что нам не грозят ни девальвации существенные, ни дефолты

Правда, принимать поздравления Кудрин начал еще в понедельник: по версии авторитетного журнала Euromoney российский чиновник был признан лучшим министром финансов 2010 года.

В этот же день министр дал интервью телеканалу RT. Он рассказал о перспективах и последствиях вступления России в ВТО, дал оценку привлекательности России для иностранных инвесторов, а также прокомментировал приватизацию государственных компаний и назвал проблемы российской экономики.

«Препятствия будем последовательно преодолевать»

RT: Было много предсказаний по выступлению России в ВТО в течение этих последних 17 лет. Что заставляет вас верить, что эти предсказания сбудутся?

Алексей Кудрин: За это время мы прошли несколько этапов вступления. Я не считаю, что у нас было 17 лет вступления. Хотя формально мы находились в стадии вступления. Реальная работа началась с 2000 года. Я тогда возглавил комиссию правительства по вступлению России в ВТО. Но основным мотором был Греф, и тогда ключевым этапом стал 2004 год, когда мы с Европейским союзом подписали соглашение и действительно тогда казалось, что мы большую половину пути прошли. Но в 2006 году подписали США, и нам казалось, мы прошли уже 90% пути.

Но что-то всегда мешало. В основном это были, на мой взгляд, политические причины. Последний раз это была Грузия, которая охладила наши отношения, и даже самые обычные технические вопросы нам с США не удавалось решить. Сейчас благодаря договоренности Обамы и Медведева и сроку, который они строго поставили, мы добились результатов в двусторонних переговорах.

На эту тему
• Кудрина признали лучшим министром финансов года
• Кудрин повысил прогноз инфляции до 8,2%
• Кудрин: Для выхода на уровень развитых стран РФ понадобятся 10-15 лет
• Кудрин спрогнозировал падение цен на нефть до 60 долларов за баррель

Мне кажется, если эта политическая воля сохранится, то все возможно. Ее не было, вот собственно этого самого главного обстоятельства не хватало в последний период администрации Буша. Сейчас вся работа перешла в Женеву. Там у нас значительно меньше вопросов, поэтому я думаю, что есть политическая воля, есть желание всех, поэтому сотрудники наших министерств все завершат.

RT: Значит ли это, что препятствия позади и страны вроде Грузии не будут ставить палки в колеса?

А. К.: Нет, вы сами сказали, еще есть определенные препятствия, будем их последовательно преодолевать. Я, конечно, когда говорил, что, наверное, месяца четыре потребуется для доработки документов, имел в виду, что я не учитывал такие препятствия, как Грузию.

Мы сейчас должны совместить все условия таможенного союза со всеми ранее достигнутыми договоренностями по ВТО со всеми странами. Это самое главное, это, скорее, техническая работа. Внутри Таможенного союза мы договорились о принципах, что сегодня мы за основу берем для вступления России в ВТО наши договоренности с нашими партнерами, с рабочей группой по ВТО, которых мы достигли. И на основе российской позиции будет это вступление осуществляться. Поэтому сейчас остались технические вопросы совмещения режима таможенного союза и наших договоренностей, ранее достигнутых со странами.

RT: Что изменится для российской экономики после вступления в ВТО?

А. К.: Для российской экономики становится очень определенным уровень тарифной защиты с помощью импортных пошлин от всего мира, то есть мы получаем сразу полную картинку разницы в тарифах, точнее, в себестоимости продукции. Например, мы производим такую же аналогичную продукцию, но от такой же аналогичной продукции из других стран защищаемся тарифом на 20%. В среднем тариф сейчас 11%, средневзвешенный по всем товарам. Это означает, что если наши партнеры повысят производительность на 11%, они спокойно пройдут эту защиту и будут конкурентны на нашем рынке.

Вот качество государственного администрирования, государственных функций, контрольных функций, надо повышать – мы это тоже признаем

Но для нас это тоже определенный ориентир, который показывает, что нам нужно тоже все время снижать наши издержки, быть конкурентоспособными. За  лет 7–10 переходного периода мы должны снизить среднюю эффективную ставку тарифа до 7%. По разным товарам это будет по-разному, но среднее будет примерно 7. Это означает, что тарифная защита несколько снизится. И это ориентирует наши предприятия быть более эффективными. Когда снижается такая тарифная защита, увеличивается конкуренция, увеличивается качество товаров, стимулируются инновации в производительности труда, в новое оборудование. Вообще экономика становится активнее.

Есть три сферы, которые должны быть либерализованы постепенно: движение капитала (Россия это сделала), движение товаров (это ВТО) и движение рабочей силы, которое должно позволять притекать рабочей силе в то место, где сегодня начинает бурлить экономика. Россия тоже должна либерализовать все такие направления, чтобы в нужный момент в нужном месте скапливать эти три фактора: это капитал, оборудование товара (новые технологии) и рабочая сила. Тогда экономика становится гибкой, тогда она быстрее реагирует на запросы времени.

Защищаясь тарифами, мы в то же время защищаемся от современного оборудования, от современных технологий. Это то же самое. Нашим предприятиям будет сложнее, но они должны подтягиваться к мировому уровню качества продукции. Поэтому на первом этапе вступления скорее тарифная защита будет примерно такая же, но дается переходный период, когда наши предприятия должны «встряхнуться».

«Заработать можно только на emerging markets»

RT: Недавно правительство России заявило, что выставит на продажу доли в 10 больших государственных компаниях. Будут ли эти доли доступны иностранным инвесторам?

Возможности манипулирования курсом очень незначительны

А. К.: Да, конечно. Режим участия в этой приватизации общий, национальный, за исключением каких-то стратегических предприятий. Поскольку список сейчас еще не обнародован окончательно, поэтому я сейчас не буду комментировать каждый такой актив, но это будет соответствовать российскому законодательству. Только по стратегическим активам у нас требуется согласие комиссии по иностранным инвестициям, и то я повторяю: это возможно при соблюдении определенной процедуры.

RT: Какие компании входят в этот предварительный список?

А. К.: В этом списке в основном нефтяные компании, ну, есть и ряд других, по которым нужно проходить специальную процедуру. Я сейчас точно не скажу, какие есть ограничения по каким компаниям, но как только будет опубликован список компаний, мы тут же уточним.

RT: Является ли этот шаг неким вспомогательным фактором для вступления России в ВТО? Чтобы показать, что мы открыты, мы проводим приватизацию?

А. К.: Строго говоря, приватизация не входит в полномочия, компетенции или в те вопросы, которые рассматривает ВТО. Сейчас, может быть, это так не влияет на вступление. Но в целом, когда создается положительный имидж России как страны открытой, открытой, в том числе, к инвестициям, увеличивающим долю частного сектора в крупных компаниях, доверие к России повышается.

RT: Насколько Россия сейчас привлекательна для инвестиций? Что говорят финансовые лидеры?

А. К.: Руководители крупных финансовых структур, с которыми я встречался здесь три дня, они проявляют очень высокий интерес к России. В условиях, когда процентные ставки на Западе очень низкие, заработать можно только на emerging markets и желательно там, где соотношение доходности и надежности самое оптимальное. Вот Россия демонстрирует такой сектор, где соотношение доходности и надежности очень высокое в результате проводимой правительством достаточно жесткой денежно-кредитной политики.

У нас большие золотовалютные резервы, это означает, что нам не грозят ни девальвации существенные, ни дефолты; баланс бюджета хороший, баланс платежный хороший. В этом смысле мы являемся, конечно, очень привлекательными. Я как раз встречался еще с учеными, специалистами, экономистами, они как раз беспокоятся, что привлекательность будет настолько высокой, что это создаст слишком большой поток капитала, который будет создавать тенденцию укрепления рубля, что очень будет сложно для России. Поэтому, скорее, опасаются, что слишком большим будет этот поток.

RT: Вы можете прокомментировать одну из озабоченностей на Западе по поводу высокой степени вмешательства государства в экономику? Что делается для того, чтобы сократить это вмешательство?

Сегодня назрело изменение квот, но так не хочется расставаться со своим влиянием и своей долей в капитале и в голосах при принятии решений

А. К.: Во-первых, вмешательство государства в экономику имеется, и мы должны видеть, где, как это происходит. Первый крупный пласт – это государственное участие в пакетах акций крупных компаний, корпораций, это и в газовой промышленности, и в нефтяной, и в энергетике, и в банках – в различных отраслях. Это первое. И решение этого вопроса по мере приватизации, о которой мы только что говорили, – продажа крупных пакетов. Вот таким путем мы уменьшим такие опасения.

Второе – это работа государственных органов контроля, которые собирают налоги, выдают лицензии, проверяют качество продукции, проверяют стандарты, или таможенных органов, которые не очень четко, может быть, выполняют требования закона, и создаются такие дискуссии с чиновниками. И воля чиновника, интерпретация действий чиновника иногда может быть в ущерб компании. Вот качество государственного администрирования, государственных функций, контрольных функций надо повышать, мы это тоже признаем. Сейчас  все работают над этим. Новый закон о полиции – это тоже улучшение качества работы милиции. В налоговой системе мы создали новый пакет законов о качестве администрирования налогов и ответственности налоговых сотрудников. В каждой сфере нужно эту проблему решить.

«Главная проблема – это слабые институты»

RT: Вы заявляли, что в ближайшее время налоговая нагрузка на бизнес будет увеличена. С чем было связано это решение?

А. К.: Это решение связано с повышением пенсий у нас в стране. Очень долго пенсии были очень низкими. Я вам скажу, что в конце прошлого года пенсии были 6 тыс. рублей в среднем по стране. Это очень низкая пенсия, она не соответствует уровню средней заработной платы. То есть разница между средней заработной платой и средней пенсией должна быть существенно меньше. Средняя заработная плата около 20 тыс. рублей, и по международным меркам минимум 40% должна быть пенсия от средней заработной платы.

Собственно, в течение нескольких лет мы готовили это повышение пенсии, и так получилось, что в момент ее повышения начался кризис. Доходы снизились, в том числе пенсионного фонда. Поэтому это дополнительная нагрузка: и само повышение, и снизившиеся доходы. Главная часть этого повышения – это повышение страховых взносов в пенсионный фонд. Они повысились примерно на 1,2–1,3% ВВП. Это заметно, тем более после кризиса. Но взвесив все за и против, правительство решило не отказываться от этого повышения. Сейчас пенсия может не стала очень большой, но она стала больше 8 тыс. рублей.

RT: А о каком повышении налогов мы говорим? Примерно на сколько?

А. К.: Это повышение ставки страховых взносов, которые рассчитываются к фонду оплаты труда с 26% до 34%, и это повышение произойдет с 1 января. Другие повышения: в основном это акцизы на бензин, табак, алкоголь, налог на добычу полезных ископаемых (для газа и нефти). То есть остальные эти акцизы и налог на добычу полезных ископаемых не на весь бизнес распределяются, только на особые типы товаров, поэтому не будут столь большим бременем для бизнеса. А вот страховые взносы в пенсионный фонд – это да, чувствительно для всех компаний.

RT: Какова главная проблема российской экономики, на ваш взгляд, на сегодняшний день?

А. К. Главная проблема – это слабые институты, институты в широком смысле слова (рыночные институты, институты государственной власти), это качество администрирования государственных функций. Вот это то самое вмешательство избыточное, может быть, нечеткость администрирования, когда административные, как мы это называем, барьеры, или административное вмешательство в бизнес снижает конкуренцию в экономике, то есть при поддержке чиновников какого-то уровня, будь то субъекты Российской Федерации, регионы или федеральной какой-нибудь службы можно выиграть в конкурентной борьбе. Это, я считаю, главное препятствие дальнейшему развитию, потому что макроэкономика и государственные финансы у нас в хорошем состоянии.

«Китай нужно отдельно рассматривать»

RT: На этой встрече активно обсуждалось то, что многие страны недовольны Китаем и еще рядом стран – Южной Кореей, Бразилией, которые занижают стоимость своей валюты, чтобы помочь своим экспортерам. Насколько это серьезно, и где Россия стоит в этом вопросе?

А. К.: На сегодняшний день еще нет войны валют. И скорее сегодня это ожидание, что когда-то валюты, курс станет более серьезным инструментом в конкурентной борьбе. Сегодня самый яркий пример – это США и Китай. Эта ситуация уникальна, но пока я не думаю, что мы можем говорить, что такая война идет в других частях мира. С другой стороны, можно сказать, что, наверное, складываются какие-то диспропорции в курсах, допустим, действия американских властей могут влиять на курсы.

Скорее сегодня есть опасения, что когда-то такая война станет более серьезной. Но сразу хочу сказать, что возможности манипулирования курсом очень незначительны. Они кратковременны, то есть можно искусственно менять курс, но ненадолго. Это не на много лет. Поэтому, выиграв в краткосрочном плане, некоторые страны могут потерять в долгосрочном, поскольку искажают границы или рыночные ориентиры своей экономики.

Я не думаю, что это станет когда-то какой-то реалистичной проблемой, повторяю, потому что курсы зависят от притока доходов от экспорта и оттока от импорта, а это вещи не такие уж управляемые. Это, скорее всего, потенциал экономики. Поэтому здесь трудно искусственно, надолго менять курс. Отдельный случай – Китай. Он выходит за рамки всех таких правил. Китай проводит агрессивную политику в силу своей, еще сильной власти государства в экономике, власти во внешних связях, неконвертируемости юаня, способности ограничивать притоки-оттоки капитала. Это особенности Китая, ну и я должен сказать, что очень жесткий курс правительства. Другие страны, рыночные, таких возможностей, инструментов такого жесткого административного курса уже не имеют. Поэтому я бы сказал, Китай нужно отдельно рассматривать.

RT: Европа и Америка имеют решающий голос в Международном валютном фонде, но другие страны хотят иметь больше голоса. В чем препятствие, как проходят обсуждения?

А. К.: Исторически, бретонвудские институты – это МВФ и Всемирный банк, – конечно, находились под влиянием США и Европейского союза. И это влияние осталось, когда стала расти экономика быстроразвивающихся рынков; и они, по сути, являются сегодня локомотивом экономического роста. Они являются обладателями очень больших финансовых ресурсов, их роль незначительна в принятии решений на мировом рынке. В период кризиса очень важно, чтобы все решения были взвешенными и тогда само представительство в органах управления должно быть пропорциональным.

Сегодня оно непропорционально, поэтому есть опасение, что решения будут несбалансированными, не в интересах всей мировой экономики. Поэтому сегодня назрело изменение квот, но так не хочется расставаться со своим влиянием и своей долей в капитале и в голосах при принятии решений. Поэтому в этом мы еще пока не нашли окончательного решения.