Всё о такой-то матери

Прокатчикам, переименовавшим ленту «Un heureux evenement» (буквально – «Счастливое событие») в «Секса много не бывает», неплохо бы засандалить канделябром, бо – мошенники. Ирония оригинального названия (начиная с середины, по-своему несчастны все) пала жертвой мамоны: к афише со словом «секс» массовый зритель тянется охотно, вдруг там очередной пряник снасильничают, оно – смешно. Только «Событие» – пусть и комедия, в которой и впрямь есть секс и даже раскрыта тема сисек, но относительно «Американского пирога» обретается она в другой вселенной.

#{image=635973}Клиент введен в заблуждение, целевую аудиторию отпугнула похабщина, и за всем этим креативом явно маячит кто-то гугнивый, гыгыкающий, бритый, но с челкой, с пивасиком, с танцами под мобильник. Либо прокатчики таковы, либо нас за таковых держат. Умойтесь, шельмы!

История молодой пары, в порыве чувств решившей зачать ребенка (год спустя этот ангел угробит их брак), подкупает, с одной стороны, реализмом, а с другой – сарказмом, достойным самого Франсуа Озона. Только для Озона сарказм – основная струя, тогда как структура «События» больше напоминает контрастный душ. Как только зритель начинает увязать в чувственной романтике, режиссер громко хлопает в ладоши, громко, от души пошлит – и все начинается сначала. В конце концов, аудиторию с головой окунают в ледяную воду безнадеги, и притворно гладкая поверхность «волшебной любви» идет трещинами – себя, своих родственников, свой интерес, свой альков ты узнаешь в каждом осколке.

Так, сцену знакомства в видеосалоне, где герои общаются посредством названий фильмов (он ей – «Где находится Нофелет?», она ему – «Здравствуйте, я ваша тетя»), не введет в умиление разве что носорогов. При этом нашлось в фильме место и шуткам про вибратор, и молокоотсосу – прибору из арсенала Торквемады, и народной смекалке, открывающей контрацепции новые горизонты (кондом на кондом, между ними – капелька тигрового бальзама, если порвется, партнерше обожжет слизистую, и будет крик – это сигнал; запомните, а лучше запишите). Все это, повторимся, по колено в розовой, сладкой вате. Нельзя не восхититься человеком, столь аккуратно, со знанием дела выстраивающим «дом большой любви» для того лишь, чтобы потом разнести его на кубики.

#{movie}Человека зовут Реми Безансон, он – надежда французского кино, снимающий драмеди «чувствами наружу». Его и впрямь частенько сравнивают с Озоном, хотя Безансон заметно больше любит людей и значительно меньше – себя. Его фильмы можно показывать родителям. У него человеческое чувство юмора. Наконец (и это главное), свой гендерный пафос он направляет на мирное сосуществование полов, тогда как Озон (складывается такое впечатление) был бы не против извести всех женщин под корень (за исключением разве что Катрин Денев).

Беременная, помещенная в центр мира, – привычный мотив французского кино. Богиня-мать, Гея, начало начал – все крутится вокруг нее, да мы и рады крутиться. Чудо человекорождения по-прежнему самое чудесатое из всех чудес. Цветы-конфеты-открытки-плюшевые мимимишки – ничтожные дары на величественный алтарь. Неловкая, но настойчивая галантность – компенсация за токсикоз, гормональные всплески и муки родов. Повествование в «Событии» идет от первого – женского – лица, режиссеру-мужчине тут не грех и сфальшивить, но автор романа-первоисточника Элит Абекассис сама воспитала двоих, она знает, о чем пишет, а Безансон верит ей на слово.

Но вот парадокс: героиня вызывает безусловную симпатию, с тем, что ребенок – счастье, вряд ли кто решится поспорить, но в сухом остатке самым щемящим чувством выходит жалость – жалость к ее мужику.

Он всегда не прав и везде лишний. Он отрекается от собственной матери в пользу жены. Он должен помогать и «разделять труды», но никто не подскажет ему – как. Он виноват по умолчанию. Он вынужден доказывать, что любит своего ребенка, но никогда не докажет этого на бракоразводном процессе (если жена, конечно, не наркоманка, или не оппозиционный активист, если речь о России). Безансон подводит к этой мысли столь ненавязчиво, что героя начинают жалеть даже женщины (в смысле, даже те из них, у кого все мужчины – свиньи).

С точки зрения воспитательной нагрузки, к фильму только одна претензия: создателям не хватило смелости уйти от открытого финала и сказать все начистоту. Сказать, что союз героев обречен. Что любовь – прекрасная штука, но семья нежизнеспособна без здорового расчета. Что не каждый мужчина способен отречься от собственной жизни или превратить ее в кошмар лишь потому, что мужчины не рожают.

Без таких акцентов «Счастливое событие» – не самодостаточное произведение, а всего лишь экранизация (пусть тонкая, умная и блестящая), причем не романа Абекассис, а условной брошюры «Как родить ребенка и не похерить свой брак». И как любая брошюра подобного рода, фильм выступает типичным Капитаном Очевидность.

Нет, дорогая, если в свободное время я общаюсь с друзьями, это не значит, что их я люблю больше, чем тебя. Да, требовать от меня присутствия на родах было плохой идеей. Нет, я не знаю что такое молокоотсос, и мне не нужно этого знать. Да, если ты берешь ребенка на ночь в нашу кровать, о сексе нам придется забыть, а вспомнить о нем я могу уже без тебя.

Банальности, чего уж там. Но если у Абекассис и Безансона получилось проговорить их столь убедительно, то Господи их благослови.