Грешным делом

Несмотря на огромные сетевые архивы, появление которых отличает нашу эпоху от предшествующих, нам, наверное, не стоит рассчитывать на то, что в массовом сознании наших далеких потомков найдется место для детальной и адекватной картины нынешних нравов. Ведь и от прежних времен осталось достаточно свидетельств, позволяющих приблизиться, так сказать, к ушедшей натуре, но кто их сейчас изучает? В основном историки, да и те часто либо ленятся, либо намеренно скрывают часть фактов, чтобы сделать свои концепции менее уязвимыми. Историков же, в свою очередь, мало кто читает.

Культ прекрасной дамы и замысловатый куртуазный регламент как ни в чем не бывало сочетались с сексуальной свободой

Сетовать на это, в общем-то, глупо, тем более что у такого расклада есть понятные причины. Произведения Боккаччо и Рабле (представляющие собой великие памятники своего времени, но все же не являющиеся историческими документами) – на то и художественная литература, чтобы читать ее было веселее и интереснее, чем архивные фолианты. Но если бы фундаментальные источники вытеснялись из массового обихода только такими шедеврами! Увы, это не так хотя бы потому, что от некоторых мест и времен популярных литературных шедевров не осталось. Соответствующие лакуны стремительно заполняются современными опусами, и новоявленные околоисторические мифы побеждают с сокрушительным счетом. Скажем, в отношении нравов допетровской Руси часть сегодняшних читателей просвещается посредством романа Елены Колядиной «Цветочный крест» (который, может быть, и не заслуживает всех высказанных по его поводу насмешек, но обладает, если можно так выразиться, отрицательной степенью достоверности). И сокрушаться по такому случаю опять-таки нелепо: что ж поделать, если читать нечто подобное многим менее скучно, нежели труды Ключевского, Карамзина или хотя бы Ольги Федоровой, не говоря уже о более аутентичных текстах.

Бальхаус рассказывает о том, о чем все интуитивно догадываются, но мало кто по-настоящему знает (фото: издательство «Книжный клуб 36.6»)

Единственное, что в какой-то мере исправляет эту ситуацию, – популярный исторический нон-фикшн, причем не столько продолжающий собственно историографическую традицию, сколько посвященный ретроспективному исследованию культуры и повседневной жизни. Книга Александра Бальхауса «Любовь и секс в Средние века» – одна из самых добротных и любопытных новинок, относящихся к этой категории. Чтение этого труда – серьезная альтернатива таким формам культурного досуга, как перелистывание уже зачитанного до дыр «Декамерона» и дегустация исторически декорированного любовного фэнтези.

Бальхаус, собственно, рассказывает о том, о чем все интуитивно догадываются, но мало кто по-настоящему знает: в Средневековье существовала развитая культура секса, а кроме того, имелись хорошо разработанные, хотя и разительно отличающиеся от нынешних социальные установления на предмет любовной и супружеской жизни. При столкновении сексуальных практик с церковными догмами, равно как и с очень своеобразными мистическими представлениями о действительности, возникали такие ядреные социокультурные смеси, что рядом с ними порой бледнеют даже безумства нашего времени. Этот последний аспект – едва ли самое захватывающее из всего, что открывается читателю благодаря легкому перу немецкого историка. Глава «Эротическая мистика» – в каком-то смысле центральное место книги; она играет здесь примерно такую же роль, какую в аналогичной монографии о первой половине XXI века, вероятно, будет играть раздел о виртуальном сексе и сетевом порно.

#{interviewcult}Своего рода пограничьем между идеалистическими околорелигиозными конструкциями и миром плотских утех была, как нетрудно догадаться, рыцарская культура. Культ прекрасной дамы и замысловатый куртуазный регламент как ни в чем не бывало сочетались с сексуальной свободой и обилием кратковременных любовных связей, к которым относились буднично и прагматично. Достаточно указать на обычай, продолжающий небезызвестную античную традицию, согласно которому жена владельца замка нередко принимала заезжего благородного рыцаря в своей спальне.

Все основные пункты неписаного (а иногда и вполне отчетливо задокументированного) сексуального «законодательства», существовавшего в средневековом обществе, разобраны у Бальхауса подробнейшим образом. Интереснейшие вещи сообщаются о таких краеугольных явлениях, как добрачный секс, адюльтер и проституция. Оказывается, в Европе издавна существовала практика добрачных «пробных ночей», по итогам которых невеста могла отказаться от жениха. То, что с обычной точки зрения является супружеской изменой, было в порядке вещей, когда муж оказывался бессильным или бесплодным: в этом случае жене или даже самому супругу полагалось подыскать продуктивного «брачного помощника». Что же касается проституции, то принадлежность представительниц этой профессии к числу честных тружениц вовсе не является ультрасовременным европейским новшеством: бордели находились в ведении городских властей и знатных особ уже в Средневековье.

Дочитав книгу, удивляешься тому, насколько, по Бальхаусу, все в этой сфере было ясно и разложено по полочкам и насколько четко средневековые европейцы представляли себе, что можно, а что нельзя. И тут уж одно из двух: либо это издержки исторического описания, либо это просто наше современное сознание окончательно развращено отсутствием общественного консенсуса.