«Есть еще мир потусторонний»

5 декабря в Москве завершилась Международная ярмарка интеллектуальной литературы non/fiction. В числе ее зарубежных гостей был знаменитый японский писатель Кодзи Судзуки – живой классик хоррора, автор культовой романной серии «Звонок», легшей в основу известных во всем мире японских и американских экранизаций. В интервью газете ВЗГЛЯД Кодзи Судзуки рассказал о различии между Харуки Мураками и Акрой Куросавой, о правильном отношении к технологиям  и о пользе страха.

Я, например, увлекаюсь плаванием на яхтах, и страх перед бурей учит меня правильно вести себя при столкновении с ней

ВЗГЛЯД: После первого «Звонка» был написан второй, а затем и третий. Продолжения появлялись относительно быстро, с интервалом в три–четыре года. Это было как-то связано с реакцией публики, с успехом первой книги?

Кодзи Судзуки: После первой части «Звонка», написанной 22 года назад, я совершенно не думал о том, что у этой книги будет продолжение. А тот факт, что продолжение появилось, конечно, связан с популярностью. Кроме того, в 1998 году выходила киноверсия «Звонка-1», и я должен был выпустить третью книгу трилогии к этому сроку, ведь экранизация повышает продажи книг.

ВЗГЛЯД: Что вы думаете об американских ремейках японских фильмов, снятых на основе «Звонков»?

К. С.: Получилось очень качественное кино. Я считаю себя поистине счастливым человеком – мало того, что в Японии появились потрясающие экранизации, так еще и в Америке их ремейки попали в категорию высокобюджетных. По бюджету американские фильмы не идут ни в какое сравнение с японскими. Я очень доволен.

ВЗГЛЯД: В ваших мистических историях – как в «Звонках», так и в «Темных водах» – есть один принципиальный философско-этический момент. Призрак мучает людей не потому, что является частью какого-то инфернального зла, а по другой причине: с человеком, который приходит в мир в посмертной ипостаси, при жизни поступили плохо, ему не хватило любви. В американских ремейках этот смысл, по-моему, пропадает.

К. С.: Я считаю, что с этим ничего не поделаешь. Если кто-то соберется полностью, ничего не меняя, экранизировать мою книгу, то придется снимать сериал – как минимум 13 часов экранного времени. Я уже смирился с тем, что чем-то приходится жертвовать. Поэтому пусть уж будет, как есть. Что же касается вашего прочтения, то вы совершенно правы. Главные герои моих романов сами по себе не зло. Но это люди, которые наделены сверхъестественными способностями. Нужно помнить, что, помимо нашего мира, есть еще мир потусторонний, этим людям дарована способность к нему подключаться. Они могут больше, чем мы.

Сейчас Кодзи Судзуки работает над «Звонком» эпохи айпада (фото: facebook.com/pages/Koji-Suzuki)

ВЗГЛЯД: Одна из самых удачных ваших находок заключается в том, что потусторонние силы действуют через современные устройства: телефон, видеокассету, лифт. Не кажется ли вам, что в современном увлечении цифровой техникой уже сквозит некий анимизм, человечество начинает поклоняться своим гаджетам, как будто в них действительно живут какие-то духи?

К. С.: Мне часто задают этот вопрос, и, более того, люди часто видят в моих книгах некое осуждение современных технологий. Но этого там и близко нет. Технологии – это этап, через который должно пройти человечество. Вот раньше была, например, только живая музыка, потом музыку научились записывать на пластинки, а сейчас ее можно слушать в цифровом формате. Нечто похожее происходит и с книгами, которые сейчас тоже доступны в электронном виде. В этом нет ничего плохого. Просто мы должны помнить: существуют вещи, которые нужно беречь. Нельзя забывать о живой музыке и бумажных книгах. Стоит разграничивать то, что необходимо оставить навсегда, и то, о чем впоследствии можно будет забыть.

ВЗГЛЯД: В Японии существует довольно четкое разделение между традиционной и модернизированной литературой. Ультрасовременная линия, которую представляют Харуки Мураками и его последователи, характеризуется, в частности, использованием разговорного языка. Как вы относитесь к этому противостоянию, и какой подход ближе вам?

К. С.: Я поднимаю в своих книгах современные темы, но свой стиль письма считаю довольно традиционным. Что же касается Мураками, то та атмосфера, которую он пытается передать, кажется мне тоже традиционной и вполне японской. Иностранцев, приезжающих в Японию, всегда привлекает экзотичность японской культуры, и книги Мураками как раз этот экзотизм подчеркивают. Это как будто бы Япония, увиденная глазами иностранца. Мураками продолжает традиции японской литературы, в частности традицию нашего классика Нацумэ Сосэки, с которым его объединяет именно японский дух. Абсолютным антиподом Мураками я считаю Акиру Куросаву. С точки зрения иностранцев, его фильмы как бы тоже показывают традиционную Японию, однако с точки зрения японцев Куросава рушит все каноны и является ультрасовременным режиссером. Если же задаться вопросом, к какому из этих двух типов принадлежу я, то я себя отношу к типу Куросавы.

#{interviewcult}ВЗГЛЯД: В ваших книгах, как и в хорроре вообще, ключевую роль играет страх. Как вы относитесь к этому фундаментальному человеческому чувству: это то, что нам вредит и от чего лучше избавиться, или же у страха есть какие-то положительные стороны? Может быть, он нужен для того, чтобы корректировать наши действия?

К. С.: Мне кажется, что страх – это основной инстинкт не только у людей, но и у животных. Возьмем, например, мышь – мы не понимаем языка, которым она пользуется, и вообще не знаем, есть ли такой язык. Мы не можем понять, ощущает ли она радость, горе или грусть. Но если она испытывает страх, то мы это видим. Если мы громко хлопнем в ладоши, она испугается и убежит, условно говоря. И ее страх будет виден любому человеку. Страх – это нечто общее для всех нас. В древности люди боялись очень многого, а сейчас поводов для страха все меньше. Но если он исчезнет совсем, то, я думаю, исчезнет и человечество. Страх побуждает нас к работе над собой, к самосовершенствованию. Вот я, например, увлекаюсь плаванием на яхтах, и страх перед бурей учит меня правильно вести себя при столкновении с ней: либо не выходить в бурю вообще, либо, если уж я в нее попал, делать именно то, что нужно делать в этой ситуации.

ВЗГЛЯД: Не возникало ли у вас мысли написать «Звонок» XXI века, «Звонок» эпохи айпада?

К. С.: А я, на самом деле, как раз и работаю сейчас над «Звонком» эпохи айпада.

ВЗГЛЯД: А когда он должен выйти?

К. С.: Я должен дописать его до мая будущего года.