«Магический предмет не служит хорошему»

ВЗГЛЯД: Поклониться реликвии, привезенной в Москву афонскими монахами, пришло более полумиллиона людей. Некоторые наблюдатели, в том числе и священники, задаются вопросом: что движет людьми в данном случае? Привлекает ли их святыня как обещание чуда, или же речь идет о настоящей, глубокой вере?

#{image=578436}Сергий Рыбко: Я здесь особой разницы не вижу. Надежда на чудо – это тоже проявление веры, тем более в данном случае. Одно дело, когда человек за пятьсот рублей приходит в цирк, садится в удобное кресло, и ему фокусник показывает что-нибудь необычное. И совсем другое – когда люди целые сутки стоят на ногах. Это уже нечто большее, чем простое ожидание чуда. Я сам там был и могу сказать, что далеко не все пришли туда за чудом – многие стояли только затем, чтобы прикоснуться к святыне. Кто-то ничего не просил, а, наоборот, давал обеты. В любом случае, люди делают это ради Бога и ради Божией Матери, и поэтому я думаю, что Она это примет.

ВЗГЛЯД: И все же один из вопросов, которые задаются по этому поводу, – не является ли для кого-то единственным стимулом надежда на некую пользу, скажем, на быстрое исцеление?

С.Р.: Даже если так, то что в этом плохого? Вообще-то в христианстве ведь говорится и об исцелении телесных болезней. И причащаемся мы во исцеление души и тела.

ВЗГЛЯД: А как вы думаете, почему именно эта реликвия, привезенная с Афона, привлекла столько людей? Ведь в разных московских храмах, как теперь выясняется, издавна хранятся частички того же Пояса.

С.Р.: Да, и в нашем храме тоже есть такая частичка, хотя появилась она у нас недавно. Но дело в том, что люди  в большинстве своем этого не знают. Например, информацию о том, что частичка Пояса есть в храме пророка Илии Обыденного, озвучили совсем недавно. А потом, тут все-таки есть некая разница. Скажем, частички мощей преподобного Сергия Радонежского есть в разных храмах Москвы, но почему-то народ все-таки ездит в Троице-Сергиеву Лавру, чтобы приложиться к мощам, которые хранятся в ней. И я так делаю, хотя в нашем храме частичка его мощей тоже есть. Я понимаю, что преподобный Сергий одинаково присутствует и в одной своей косточке, и в мощах, хранящихся в Лавре, но, прикладываясь к этим мощам, как-то иначе себя чувствуешь. К тому же про реликвию, обнаруживаемую в том или ином храме, не всегда известно, как она туда попала и насколько она подлинна, а тут речь вне всякого сомнения о Поясе с горы Афон. Он находится там уже много веков, и подлинность его несомненна. Кстати, накануне появления Пояса в Москве по второму каналу прошел замечательный, во всех отношениях безупречный фильм Аркадия Мамонтова, посвященный этой святыне, что, видимо, тоже сыграло свою роль.

ВЗГЛЯД: Вопрос о подлинности, который вы затронули, многим представляется важным. В мире множество христианских реликвий, и какие-то из них могут быть подложными. Каково отношение церкви к этой проблеме?

С.Р.: Если мне кто-то в подворотне предложит частицу Пояса Пресвятой Богородицы, то я ему, скорее всего, и не поверю. А, скажем, частица Пояса в старинном мощевике, который уже несколько веков находится в каком-нибудь известном храме, – это совсем другое дело, здесь доверия куда больше. Хотя, конечно, не исключено, что подлог был совершен пятьсот лет назад. А может быть, это был даже не подлог. Может, после нашествия татар, разоривших храм, собирали, что осталось, и что-то перепутали. Всякое может быть. Но, понимаете, это не так уж существенно. Есть важный принцип: по вере вашей да будет вам. Есть такой рассказ. Люди отправлялись в Саров, и один слепой попросил их принести оттуда немного земли. Но они забыли, а когда шли назад, то вспомнили и, чтобы не обижать и не расстраивать этого человека, просто зачерпнули земли по дороге, принесли ему и сказали, что это из Сарова. Он приложил эту землю к глазам и прозрел. Состав вещества важен материалистам, а все верующие люди немножко романтики. Этот романтизм дополняет нашу веру. Если я считаю вещь подлинной, она сработает. Но, повторяю, большинство людей идет к Поясу не для того, чтобы исцелиться или как-то себе помочь, а с тем, чтобы просто почтить Божью Матерь, выразить свое благоговение. Когда я прикладывался к Поясу, это было выражение моей веры.

ВЗГЛЯД: Но все же проверка подлинности с православной точки зрения допустима?

С.Р.: Да, но она не имеет решающего значения. Это вот католики там что-то все время перепроверяют...

ВЗГЛЯД: Говорят, что какие-то ученые отрицали подлинность Пояса ввиду его недостаточного возраста.

#{image=578377}С.Р.: Разрешите подвергнуть эти штудии сомнению, поскольку Пояс несколько веков находился на Афоне, а афонцы не дадут реликвию на исследование – для них это было бы кощунством, такой у них менталитет. Так что эти якобы научные результаты совершенно точно выдуманы.

ВЗГЛЯД: В последние дни мне доводилось видеть в Сети обсуждение вопроса о том, нет ли в поклонении реликвии элемента магии и фетишизма. Некоторые нецерковно мыслящие люди спрашивают, в чем, собственно, принципиальное отличие святыни от магического артефакта или от какого-нибудь идола?

С.Р.: На это очень просто ответить. Есть вещи, которые дороги нам потому, что они принадлежали нашим близким или просто людям, которые много для нас значат. Когда нам кто-то близок, нам близко все, что с ним связано. Со святынями и реликвиями точно так же. Мы любим Божью Матерь, и поэтому нам дорог ее пояс. Магический предмет – это нечто совсем другое, с ним, как правило, связывается обретение власти над кем-то или получение каких-то других выгод. И он, как правило, не служит ничему хорошему. А святыня приближает к Богу, делая нас добрее, чище и светлее.