Завтра был путч

Литературная деятельность Драгунского примечательна, тем более что он – далеко не случайный обладатель хрестоматийной литературной фамилии. Знаменитый детский писатель Виктор Драгунский – его отец, а сам Денис Викторович – прототип героя всенародно любимых «Денискиных рассказов».

Драгунский вплотную подходит к демаркационной линии, за которой начинается гротеск

Драгунский-младший преподавал новогреческий язык, изучал вопросы национального самосознания, долгое время профессионально занимался политической аналитикой. Когда-то, в 1970–1980-х, он уже ступал на территорию художественного письма – пробовал силы в качестве киносценариста. Но сборники короткой прозы начал выпускать лишь в конце 2000-х. Одна за другой вышли книги «Нет такого слова», «Плохой мальчик» и, наконец, самая новая – «Господин с кошкой».

В этих совсем других, исключительно взрослых «денискиных рассказах» сразу обращает на себя внимание одна довольно редкая вещь, а именно отсутствие ярко выраженных авторских амбиций. Здесь, на первый взгляд, не решаются никакие особые художественные задачи, не используется ни один из популярных механизмов, помогающих производить сильный эмоциональный эффект, и уж подавно не раскрываются известные одному автору тайны пространства и времени.

Сборник рассказов Драгунского - обрывки необъятного полотна, разглядываемые через лупу (обложка книги)

В числе текстов «Господина с кошкой», среди которых есть и опубликованные впервые, – несколько историй о неудачных брачных союзах и историй еще более печальных, но рассказанных на удивление сдержанно, пара ехидных отчетов о посещении российских ресторанов, мини-набор анекдотов из советской жизни и разнообразные воспоминания, в той или иной степени личные. Сборная солянка, асимметричный коллаж. Детали отдельно взятой судьбы, микроскопические бытовые курьезы сорокалетней давности, необязательные размышления на грани какой-то маргинальной эссеистики. Обрывки необъятного полотна, разглядываемые через лупу.

Маленькая часть большого объекта, неожиданно увеличенная с помощью лупы – это всегда немного смешно, но все же данный оптический прибор – не кривое зеркало. Описывая сложную систему оплаты проезда, характерную для советского наземного транспорта с его не выдававшими сдачи билетными аппаратами, Драгунский вплотную подходит к демаркационной линии, за которой начинается гротеск. Но не пересекает ее, а поступает аскетичнее и изящнее – просто-напросто выуживает из копилки воспоминаний нечто настолько забавное и колоритное, что и гротеска никакого не нужно.

На эту тему
• Павел Басинский: Толстой – это большой ребенок
• Андрей Рубанов: Откровения бывшего бизнесмена и зэка
• «Зимний путь» Амели Нотомб – балаган, изобилующий кунштюками
• Александр Иличевский: После Толстого стыдно писать слабее

Опыты Драгунского в области вымысла, беллетристики как таковой во многом построены на том же принципе. Маленький кусочек жизни, показанный предельно крупно и с минимальной комической подсветкой, выглядит интереснее, смешнее и грустнее, чем если посмотреть на него через призму концентрированной иронии, столь любимой некоторыми авторами рассказов. И об эпохе, откуда выхвачены эти кусочки, методом Драгунского получается сказать не только лаконичнее, но и честнее, и выразительнее. Пример тому – рассказ «Воскресный вечер в августе», герои которого – постперестроечные неудачники, попавшие в крайне жалкую тупиковую ситуацию, – вдруг начинают радостно смеяться, узнав утром 19 августа о кремлевском путче.

В результате оказывается, что и художественные задачи у Драгунского решаются, и эмоциональный эффект присутствует (местами такой, что сильнее некуда), и даже, смешно сказать, раскрываются какие-то тайны – пусть и не пространства-времени, а человеческой психики.

Прозаические миниатюры, в самой природе которых заложен вольный переход от вымышленного к невымышленному, от повествования к рассуждению, от личного к общему, – жанр довольно востребованный. Нечто подобное можно найти и у Андрея Волоса, и у Анатолия Наймана, и у Татьяны Толстой, и у многих других, и у их опытов немало общего с тем, что пишет Денис Драгунский. Тем интереснее, что в «Господине с кошкой» органически отсутствует проблема вторичности. Как такое возможно – не совсем ясно, но факт остается фактом.