Геворг Мирзаян Геворг Мирзаян Дональд Трамп несет постсоветскому пространству мир и войну

Конечно, Трамп не отдаст России Украину на блюде. Любой товар (даже киевский чемодан без ручки) для бизнесмена Трампа является именно товаром, который можно и нужно продать. Чем дороже – тем лучше.

0 комментариев
Александр Носович Александр Носович Украинское государство – это проект Восточной Украины

Возможно, главная стратегическая ошибка российской экспертизы по Украине всех постсоветских десятилетий – это разделение ее на Восточную и Западную Украину как «нашу» и «не нашу». Нет у украинского проекта такого деления: две его части органично дополняют друг друга.

11 комментариев
Андрей Медведев Андрей Медведев Украина все больше похожа на второй Вьетнам для США

Выводы из Вьетнама в США, конечно, сделали. Войска на Украину напрямую не отправляют. Наемники не в счет. Теперь американцы воюют только силами армии Южного Вьетнама, вернее, ВСУ, которых не жалко. И за которых не придется отвечать перед избирателями и потомками.

9 комментариев
11 мая 2010, 17:28 • Культура

Камерная проза

Бегбедер рассказал, как ему жилось в тюрьме

Камерная проза
@ Reuters

Tекст: Кирилл Решетников

Перманентно модный французский писатель Фредерик Бегбедер, автор «99 франков», «Каникул в коме» и «Рассказиков под экстази», возвращается к своим поклонникам с книгой, помпезно озаглавленной «Французский роман». И снова рассказывает все о том же – о себе, о себе и опять о себе, совершая на этот раз еще и обширный экскурс в собственную родословную, а заодно описывая свое краткое пребывание в «обезьяннике», куда романиста привело употребление наркотиков.

Наиболее несомненное, или, скорее, наименее сомнительное писательское достоинство Бегбедера – узнаваемость, достигаемая простыми и яркими средствами. В его книгах раз за разом разыгрывается, в общем, один и тот же спектакль, пусть и с существенными вариациями.

Бегбедер – король монолога, но в дополнение к нему может придумывать скандальные сюжетные ходы

Клон автора, изготовленный в большем или меньшем соответствии с оригиналом, принимает позу глашатая неудобной правды, постановщика проклятых вопросов, обличает и исповедуется. Бегбедер – король монолога, но в дополнение к нему может придумывать скандальные сюжетные ходы. Например, в предыдущем романе «Идеаль» герой, покинутый русской возлюбленной, с горя взрывал храм Христа Спасителя. Теперь любитель эффектных исповедей решил отдохнуть от русской темы и с головой окунуться в родную национальную стихию.

Исходная событийная канва проста и красноречива. В конце января 2008 года писатель поехал прокатиться на скутере, встретился со знакомыми богемными людьми и в конце концов оказался возле стоявшего в боковом проезде черного «крайслера», на капот которого высыпали порцию кокаина. В этот момент подоспела полиция, и знаменитость была отправлена в камеру предварительного заключения.

Эта книга – фрагментарный, мимолетный, но полнокровный образ (обложка книги)
Эта книга – фрагментарный, мимолетный, но полнокровный образ (обложка книги)

Ужас, печаль и суровая обстановка узилища заставили задержанного обратить духовный взор внутрь себя (а куда же еще?), и началось. Правонарушитель задумался о своем происхождении, о своем прошлом, о том, кто он и откуда. В итоге возник довольно интересный и познавательный текст об отце, матери, брате, бабушках и дедушках, 1940-х и 1970-х, знаменательных казусах и больших переменах.

Отступая на несколько, а то и на много десятилетий назад, чтобы рассказать о себе и своей родне, Бегбедер создает фрагментарный, мимолетный, но полнокровный образ своей родины, особенно заманчивый на фоне стертого глобалистского настоящего.

Тем не менее весь этот дух времени, исторические штрихи и колоритные биографические детали не такая уж невидаль; есть современные французские романы о прошлом, в том числе и документальные, где подобных вещей еще больше, а поданы они еще увлекательнее.

Главную роль во «Французском романе», очевидно, должна играть другая история – история души, внутренняя биография. Но сокровища, которые обнаруживаются в этом тайнике, впечатляют не менее и не более, чем в других книгах Бегбедера. Разве что рассказчик признается в том, что не помнит детства, и много рассуждает о причинах своего беспамятства. Но дойдя до конца книги, трудно отделаться от ощущения, что жалоба на амнезию – кокетливый блеф.

Разумеется, любой французский писатель, концентрирующийся на феномене памяти, тревожит тень Пруста. Бегбедер же ее даже слегка дразнит, упоминая классика открытым текстом. Тут же обнаруживаются и другие величественные параллели: Франсуа Вийон, Мигель де Сервантес, Вольтер, де Сад, Жан Жене, Достоевский... Ну конечно: это список сочинителей, сидевших в тюрьме. В итоге получается отчасти пародия на Пруста, отчасти – на штампы из области истории литературы.

Не обходится без пафоса и сантиментов, а также характерных бегбедеровских деклараций, в которых звучит старый как мир анархистский вызов пополам с ускользающей иронией. Во время допроса писатель, обращаясь к полицейскому, провозглашает «Право Спать с Проститутками, Право Курить в Самолете и Пить Виски в Телевизионной Студии, Право Заниматься Любовью Без Презерватива с Теми, Кто Готов Разделить с Тобой Риск, Право Достойно Умереть, если Ты Болен Неизлечимой Мучительной Болезнью» и т. п. Но все это уже было.

Как бы ни был оценен «Французский роман» и что бы ни последовало за ним, статуса Бегбедера это не изменит. Ему повезло оказаться в правильное время в правильном месте и даже стать едва ли не основателем тренда, приложив руку к появлению антигламурной прозы, которой в 2000-х переболела и Россия.

Вопреки аннотациям, обещающим нового Бегбедера, в очередной книге он по большому счету остается все тем же – обаятельным шарлатаном с неувядающей харизмой, дающим публике то, чего она хочет. Удерживать внимание публики – тоже искусство. С успехом решая эту задачу и выдавая неплохую беллетристику, Бегбедер все равно продолжает играть не столько по литературным, сколько по медийным правилам, больше напоминая экзальтированного публициста, чем социально озабоченного художника.

Недаром (если верить тексту) соседи писателя по кутузке, узнав, кто с ними сидит, начали скандировать название телеканала, с которым Бегбедер в свое время сотрудничал. Этот штрих, кажется, больше говорит о природе дарования задержанного, чем его жеманные намеки на свою литературную генеалогию.

..............