Планктон клюнул на искусство

Количество и качество публики на биеннале за пять лет почти не изменилось: студенты, журналисты, изредка попадается недобитый кризисом офисный планктон и молодые мамаши с детьми. Между тем именно на привлечение двух последних категорий и рассчитана, в первую очередь, биеннале, если говорить со всем присущим цинизмом. Современное искусство еще менее, чем любое другое, способно смириться с забвением или равнодушием: нет интереса – нет денег, нет денег – нет искусства, и можете быть уверены, что если его не будет в Москве, то будет где-нибудь в другом месте. Дилемма сегодня простая: либо мероприятия, подобные биеннале, через пару лет станут подлинно массовыми, либо сойдут на нет. Готова ли массовая аудитория к такому развлечению?

Поэт Рубинштейн воспел туалет в хрущевской малогабаритной квартире, чуть ли не единственное место уединения для советского человека

Судя по ценовой политике, цель биеннале по-прежнему – заманить на выставку как можно больше «не своих», не «специалистов», а тех, кто и делает обычно кассу: массу, обывателей. Билет в культурный центр «Гараж» – главную площадку биеннале – стоит 50–100 рублей. В идеале же требуется вал публики, борозды в асфальте, которые протопчут туристы к кассам, крики «У кого лишний билетик?» и массовая истерия.

По крайней мере, в этом году биеннале стала респектабельным мероприятием. Сюда уже не стыдно сходить с семьей в выходные, сюда не стыдно привести гостей или родственников. Никогда в прошлые годы так много не говорили о кураторе биеннале: его имя – Жан Юбер Мартен – теперь знают благодаря СМИ даже обычные посетители. Одно время он возглавлял парижский Музей искусства Африки и Океании, а в 2000 году был куратором Лионской биеннале современного искусства. Московская биеннале стала для Мартена своего рода квинтэссенцией всех его предыдущих кураторских проектов. По мнению известного искусствоведа Екатерины Деготь, главный вопрос, который ставит Мартен, можно сформулировать и так: а правомочно ли вообще понятие «современное искусство»?

Вопреки традиции Мартен пригласил для участия в нынешней биеннале не молодых художников, а классиков. Между тем в России их почти не знают: это мастера из Индии, Китая, Африки, Австралии — коренные представители континентов, которые, по словам куратора, работают «внутри сообществ и традиций». Произведения некоторых художников, например афробританского скульптора Инка Шонибара, создающего манекены в костюмах денди XVIII века, сшитых из узорчатых африканских тканей, или швейцарского художника-изобретателя Романа Сингера, показаны в Москве впервые. Но многие другие уже неплохо знакомы московской публике — это Марина Абрамович и Эрвин Вурм, Тони Крэгг и Вим Дельвуа, Вик Мюнис и Аниш Капур. Заслуга Мартена еще и в том, что в соединении огромного количества объектов и художников, представленных в залах «Гаража», теперь прослеживается определенная логика и последовательность.

Например, трэш-арт, картины, исполненные при помощи мусора и пищевых отходов, соседствуют с десятком ржавых мусорных баков, внутри которых притаился целый игрушечный мегаполис: изящный, холодный, блестящий, устремленный вверх и лишенный каких-либо признаков жизни. Тема «художник как аутсайдер» ведет нас от экспозиции группы «Синие носы», посвященной неизвестному широкой публике художнику Букашкину к творчеству художника-шизофреника Александра Лобанова, который знаменит картиной «В. И. Ленин на охотники» (подпись именно такая, но имеется в виду, конечно, «на охоте»). А между этими двумя залами – творчество Павла Пепперштейна, которое одновременно связано и с темой «город будущего», и с темой шизофрении как сознательного творческого метода.

На эту тему
• Искусство объедков
• Фишку усекли
• Джоконды больше нет
• Гырмызы десерт шэрабы!
• Порнорентген
• Эрмитаж сменил экспонаты на унитазы
• От Москвы до самых до окраин

Тема биеннале — «Против исключения»: она подчеркнуто интернациональна, объединяет широкий спектр художников, методов и техник. В отличие от прошлых, менее политизирована и в большей степени предлагает игру, забаву, развлечение и легкое опьянение, чем вдумчивое разгадывание зашифрованных сообщений. «Гараж» – это стоит отметить – хитро, продуманно заманивает в свои сети массовую аудиторию, приучает ходить «на искусство». Между тем любителям искусства гораздо привычней на «Винзаводе» или «Красном Октябре».

На «Винзаводе» выделяется проект Александра Бродского «Ночь перед наступлением», расположенный в шестом корпусе – самом сложном пространстве выставочного комплекса. В узких нишах и в огромных отсеках, на лестницах расположился целый военный лагерь из какого-то древнего века: в общих потемках одинаковые фигурки сосредоточенно смотрят на огонь.

Тему «город будущего» продолжает и ржавая, накренившаяся от старости Эйфелева башня (Давид Тер-Оганян) в галерее Марата Гельмана*, а также проекты мастерской ван Лисхаут «Город рабов» и Cradle to cradle. Ван Лисхаут сначала сам по себе, а теперь в качестве основателя мастерской разрабатывает проекты, находящиеся на границе дизайна, архитектуры и утопии. «Город рабов» – некий безотходный город будущего, где сжигаемые мертвые дают энергию для жизни живых.

Что до «Красного октября», наиболее примечательная выставка на территории бывшего завода – «Русское бедное», ранее представленная в Пермском музее современного искусства. Это масштабный проект 36 российских художников, среди которых Николай Полисский, Ольга и Александр Флоренские, Валерий Кошляков, Дмитрий Гутов, Анатолий Осмоловский, Александр Бродский, Петр Белый, Владимир Архипов и другие. Основой выставки стали произведения художников, применяющих самые простые, «бедные» материалы: работы из картона, старых досок, резины, железа, угля, кафельной плитки, полиэтилена и даже мыла.

Завораживающе смотрится, например, книжная этажерка, произведенная «митьками» из грубо оструганных досок и заполненная деревянными же брусками прямоугольной формы, напоминающими книги. Символом же «Русского бедного» может служить изящный толчок масштабом 1:25, в точности повторяющий оригинал: изнутри доносится чей-то бас, мычащий нечто на мотив песни «Ямщик». Это – своего рода метафора сосредоточенности, внутренней углубленности, присущая русскому сознанию. Поэт Рубинштейн в одном из своих эссе воспел туалет в хрущевской малогабаритной квартире, который был в 1970-е чуть ли не единственным местом уединения для советского человека. Уличный толчок, тот самый, который – «удобства во дворе», на даче или приусадебном участке, служил не меньшим источником вдохновения в советские годы: прошло время, и ему заслуженно воздвигнут памятник.

* Признан(а) в РФ иностранным агентом