Приказы неба не обсуждаются

Если у великого завоевателя Чингис Хаана (слитно писать тоже правильно) и была тайна, вряд ли он согласился бы открыть ее простым смертным. Зато какая свобода для интерпретаций! Тем более что бюджет картины 10 млн долларов – есть, согласитесь, где развернуться фантазии. Кино непременно должно быть широкомасштабное и впечатляющее, с философской начинкой. И, надо отдать должное съемочной группе, новая экранизация «подвигов» великого завоевателя снята с голливудским размахом. Кстати, поставьте галочку: это первый региональный фильм, прокатом и продвижением которого занимается настоящий монстр – кинокомпания «Каропрокат».

В зависимости от нужд режиссеров Чингис Хаан поворачивается к потомкам то одним, то другим боком, хоть и не устает демонстрировать свое величие

Экранная природа Восточной Азии упоительно прекрасна: тут вам и «Каменные исполины» Якутии, и Великая монгольская степь, и полноводные реки Алтая, и мистическая пустыня Гоби, и Долина царей в Хакассии. В таких роскошных природных декорациях и стекляшка будет смотреться якутским бриллиантом, а если добавить хоть немного ума, таланта и средств, можно с лихвой окупить картину.

Расчет «Тайны Чингис Хаана» таков: московскому (да и европейскому) обывателю, запертому в душной клетушке лицом к лицу с кризисом, неизбежно захочется услышать симфонию степного ветра, воспарить над обыденным, вкусить запретной свободы, пробудить древние инстинкты. Чингис Хаан как нельзя кстати. Правда, детишкам смотреть не рекомендуется: крови прольется много, ох, полетят буйные головушки кочевников – жестокие принципы, кровные распри и экранное «мочилово» никто не отменял.

В основу сценария лег роман Николая Лугинова «По велению Чингисхана», но, чтобы прийти к окончательному варианту, потребовалось несколько лет и усилия целой группы сценаристов. В сухом остатке получили: на дворе XII век, мальчик Темучин постепенно мужает, проходя одно испытание за другим – смерть отца, уход из родного дома, голод, одиночество, плен, рабство, возвращение, война. Вот красавица Ожулун благословляет своего сыночка. Вот пока еще не отравленный отец учит его уму-разуму. А вот мальчик Темучин и мальчик Джаймуха обменялись оберегами и побратались – придет время, они окажутся по разные стороны степи. Вот бродячий миссионер, несущий свой крест. Стоп, скажете вы, причем здесь миссионер? Ан не все так просто. Война-то будет братоубийственная – будущему императору Темучину придется убирать с дороги собственных братьев, несогласных с его политикой.

Правда, это еще не тайна, тайна в другом: Чингис Хаан исполняет великую миссию, возложенную на него свыше – он должен объединить народы, дать им единый незыблемый закон, пусть даже ценой кровопролития и кровных распрей. Бог Тенгри, Вечносинее Небо, Отец и Покровитель, ниспослал Темучину свое благословение. Видимо, ребенку в детстве никто не объяснил, что благими помыслами вымощена дорога в ад, вот мальчик и взялся за оружие. Правда, христианский миссионер узнал в Тенгри своего собственного Бога, и теперь у него тоже есть миссия – рассказать историю императора потомкам.

На эту тему
• Сергей Бодров снимет продолжение «Монгола»
• Нашествие варваров
• «Монгол» завоевал 6 премий «Ника»
• Сергей Бодров отправит Марко Поло на экран

В общем, основные посылы ясны: объединить людей – великая миссия, построить империю можно только великой кровью, если Небо избрало тебя, никуда от него не денешься, хоть в землю заройся.

Правда, зритель немного запутывается: вроде бы нас учили, что кровная вражда – это очень плохо, а цель не оправдывает средства. А тут по бескрайней степи, прямо в разгар сражения, под градом стрел мечется полубезумный проповедник, крича, что все люди братья, остановитесь, мол, не надо крови! Защищает он при этом Чингис Хаана, которого как раз и обвиняют в развязывании войны, а тут еще в финале материализуется китайский мудрец, передающий миссионеру книжицу, сплошь исписанную китайскими иероглифами. То ли летопись событий, то ли свод законов Тенгри.

Добавьте еще местного шамана, от веры которого Чингис Хаан отрекается и получает персональное проклятье Земли. Правда, оно ему по барабану, ибо он – ставленник Неба. Мда. Словом, если непосвященный зритель хочет проникнуть в философский подтекст, ему придется немного попотеть, тем более что по картине в изобилии рассыпаны сакральные символы. Тут и обереги, символизирующие космический центр и мировой огонь, и балбалы (стоячие камни на могилах воинов, расходящиеся спиральными кругами-ярусами, по которым души павших поднимаются к Тенгри), и много чего еще.

Признаюсь честно: в какой-то момент начинаешь безбожно путаться во всех народностях, родах и племенах – борджигины, найманы, татары, монголы, меркиты, кероиты – черт ногу сломит. С именами собственными та же петрушка – Джамуха, Бортэ, Ожулун, Усюгей, Хасар, Хохочой, Сорхон Шар, Торил Ван хан… Да и братья, как назло, наденут шлем – и похожи как близнецы. Вот и смотришь картину с тем же удовольствием, какое получаешь от образовательных фильмов производства BBC – красиво и полезно.

– Помните у Вознесенского: «Родины разны, но небо едино. Небом единым жив человек»? – цитирует режиссер Андрей Борисов. – Сценарий начинается и заканчивается разговором о вечности. В финале вся история превращается в магический кристалл, в котором отражается Вечносинее небо, единое для всех.

На самом деле экранизации биографии Чингис Хаана пора уже нанизывать, как бусы, на нитку – может, и соберется более-менее правдоподобный портрет. А то очень уж его экранные двойники друг от друга отличаются. Такие метаморфозы можно понять: в зависимости от нужд режиссеров Чингис Хаан поворачивается к потомкам то одним, то другим боком, хоть и не устает демонстрировать свое величие. У Сергея Бодрова в его «Монголе», которого, кстати, выдвигали на «Оскар», жестокий кочевник-завоеватель и вовсе исповедует христианские ценности: врага отпускает, милосердие демонстрирует. Попытка ассимилировать Чингис Хаана?

А вообще, что уж там говорить, кочевники начинают потихоньку завоевывать цивилизованный мир: первобытная сила, дикость, варварство, вольный воздух по-прежнему завораживают. С успехом прошествовал казахский «Кочевник», проскакал «Монгол» и даже классик немецкого кино Шлендорф не обошел вниманием вольные степи – его последний фильм «Ульжан. Забытый свет» снимался в Казахстане. Правда, то, что вчера было экзотикой, завтра рискует стать пресным и безвкусным. И нет тут никакой тайны, просто западный человек ставит себя на ступень выше кочевников: наблюдает с интересом за их кровавой возней, а потом возвращается к себе и думает: все одно, варвары, что с них взять.