Драйзер и Гамильтон в Екатеринбурге

Интерес к переводной литературе проявил даже «Наш современник»: в апрельском номере анализируется украинский перевод «Тараса Бульбы».

У Меклиной почти невыполнимая задача – восстановить из множества воспоминаний, впечатлений, глубоких и мимолетных, образ отца

1. Сливки

Юджин Ли-Гамильтон. Из книги «Воображаемые сонеты» // Урал. 2008. № 4.

Перевод с английского, вступительная статья и солидный комментарий Максима Калинина. Ли-Гамильтон (1845–1907) – британский поэт викторианской эпохи. Герои сонетов – исторические и мифологические персонажи. Замечательные переводы, тонкая, изящная работа.

Лоренцо Медичи – своей последней осени

Слетают листья в блеске золотом
На землю, что, вздыхая и стеная,
Разнежилась, как некогда Даная
Разнежилась под золотым дождем.
В горах туман во всякий вполз излом,
Спустился в лес, деревья пеленая.
Костлявые ладони разминая,
Ноябрь садится перед очагом…

2. Неизвестная классика

Теодор Драйзер. Элен Адамс Рин. Перевод с английского Раисы Облонской // Урал. 2008. № 4.

Неожиданная, в особенности для провинциального журнала, публикация. Впервые на русском языке рассказ известного писателя. Теодора Драйзера в Советском Союзе издавали много.

Критик капитализма идеально подходил советским идеологам. Всё, что не вписывалось в идеологически выдержанный образ «прогрессивного» зарубежного писателя, отсекала твердая рука редактора.

Публикуемый рассказ из сборника «Галерея женщин» (1929) расширит представление о писателе. Героиня рассказа – молодая американка, художница. Превыше всего она ценит свободу, личную и творческую. И всё-таки оказывается зависимой, только эта зависимость не социальная, а психологическая.

3. Закат Европы (и России?)

Томас Гунциг. Куру. Роман. Перевод с французского Нины Хотинской // Иностранная литература. 2008. № 4.

Современный бельгийский писатель. Странное название означает редкую болезнь мозга. В наши дни встречается только у практикующих людоедов.

Для Гунцига это метафора больного общества. Герои – молодые люди. Они не работают, не учатся, балуются наркотиками, смотрят телевизор, на короткое время присоединяются к антиглобалистам. Живут за счет родителей, но родителей ненавидят, ненавидят весь окружающий мир.

Система ценностей: «Его, Фреда, глаза… прикованы к попке Катрин, фокусу его мироздания, горизонту его событий, альфе и омеге, божественному присутствию, откровению».

Все они страдают неизвестными медицине болезнями. У Фреда в голове мухи, Пьер – клон, его организм постоянно дает сбои.

Критики называют Гунцига «внучатым племянником Кафки». Племянник? Может быть, но не внук. Мир Кафки страшен абсурдом и безысходностью, жить в нем невозможно. Мир Гунцига просто отвратителен, но в нем можно с комфортом устроиться. По крайней мере, два героя нашли счастье. Супруги Катрин и Фабио лечились от сексуальных расстройств и обрели гармонию. Правда, с другими сексуальными партнерами: Катрин – с медсестрой Розой, а Фабио стал счастливым полигамным гомосексуалистом.

Альберт Карышев. Дикий человек. Повесть // Наш современник. 2008. № 4.

Сатирическая повесть. Пенсионер Герасимов наткнулся в лесу на звероподобное существо. Ученые отловили редкий экземпляр, сочли его доисторическим человеком неизвестного вида. Гоминида изучают, развивают. Журналисты освещают эксперимент в печати.

Неожиданный поворот событий (доисторический человек оказался сбежавшим от жены гражданином Копытиным) не обескуражил антрополога Валоконева, а подтолкнул к эпохальному открытию: обратный процесс, происхождение обезьяны от человека. Появились статьи ученого: «Обезьянообразный человек», «Города приматов – города будущего».

Сатирическое преувеличение? Да, но небольшое. Если еженедельные телепрограммы «Максимум», «Ты не поверишь!», «С.С.С.Р.» имеют высокий рейтинг, «города приматов» не за горами.

На эту тему
• Между Азольским и Шаргуновым
• Литературные деликатесы
• Журнальные реки: почти по Гришковцу
• Куда впадает Волга?
• Парк саратовского периода

4. Медленное чтение

Маргарита Меклина. Образ отца. Повесть // Урал. 2008. № 4.

Психологическая проза. Маленькая повесть о большой еврейской семье, рассеянной по свету. И почти невыполнимая задача – восстановить из множества воспоминаний, впечатлений, глубоких и мимолетных, образ отца, странного, молчаливого, замкнутого человека.

«Такие люди своей углубленностью в самих себя как бы стирают все «обращенные наружу черты» и становятся незаметны, и посему контролеры в публичном транспорте, сами не осознавая того, обходят их стороной».

Мария Чепурина. Садик с каштанами. Исторический роман // Урал. 2008. № 4. Жанр исторического романа в последние пятнадцать лет вытеснили история, вывернутая наизнанку, коллажи исторических персонажей и современных событий. Тем любопытнее выбор молодого автора.

Частная жизнь эпохи Великой Французской революции. Не вожди, не герои. Вымышленные персонажи. Обыкновенные люди: молодой богослов Антуан Шампоно, аббаты Брион и Клерамбо, торговцы Бланше и Бежар, барон де Мимер, аптекарь, прачка, слуги.

Становится понятным камерный характер названия. Автор бережно относится к историческим реалиям.

Продолжение и окончание в 5-м и 6-м номерах «Урала».

Михаил Российский. Два рассказа// Урал. 2008. № 4.

Два рассказа из времен позднего Рима и ранней Византии. Автор – профессиональный историк и дипломат.

Позднеантичная экзотика и неизменность человеческой природы. При императорах Константине (IV век) и Маврикии (конец VI века) карьеристы так же легко меняли убеждения и выслуживались перед начальством, как и в наши дни. В славном и величественном городе Константина так же соседствовали роскошь и бедность, нелегка была и жизнь «маленького человека»:

«…будет чем порадовать Феофано, вечно упрекающую меня в том, что за три года супружества не подарил ей ни кольца, ни браслета, ни какого другого украшения. Как ни придешь домой – всё упреки. И хитон, мол, у нее домотканый, и все платья – старье… Всё тебе припомнят: и что женино приданое проживаешь, и что не надо было жениться, если семью содержать не можешь… А что я могу поделать, если жалование во дворце не повышалось со времен Юстиниана? В те годы, говорят, за полторы номисмы можно было целого вола купить. Сейчас-то и за три не найдешь – цены растут ежедневно».

5. Записки путешественника

Владимир Земцов. Кармартен// Урал. 2008. № 4.

Заметки уральского историка о поездке в Уэльс. Британская глубинка.

После толерантности лондонцев (негр в советской шинели с погонами подполковника не привлекал внимания прохожих) поражает ксенофобия валлийцев. Для них англичанин – чужой, русский – почти инопланетянин. Более всего автора статьи занимала история страны. Ему удалось передать читателю очарование старины:

– Военные знамена, сэр. Это 23-й полк королевских валлийских фузилеров… Церковный сторож, прямо как со страниц Вальтера Скотта или Диккенса!..

– Да-да, очень интересно. Старая церковь… Я историк из России.

Лицо моего собеседника никак не переменилось, но он счел долгом всё же сказать:

– Long way! (Издалека!)

Кристоф Рансмайер. Признания туриста. Перевод с немецкого Нины Федоровой // Иностранная литература. 2008. № 4.

Австрийский писатель. Эссе о литературе и пользе путешествий.

«В путешествиях и в писательстве я снова и снова на собственном опыте убеждался в неожиданной и жуткой близости ужаса и всего того, на что мы способны под нажимом смертельного страха, голода, алчности или просто глупости… туристу вовсе незачем посещать районы военных действий или трущобы больших городов… чтобы понять… относительный благоустроенный покой нашей жизни в глобальном масштабе представляет собой непостижимое исключение. Если смотреть на нашу жизнь из трущоб, извне, она наверняка кажется совершенно нереальной, куда более далекой от реальности, чем любой, даже самый дерзкий нарративный проект».

6. Непереводимое?

Андрей Воронцов. Пророк и гешефтмахеры // Наш современник. 2008. № 4.

В Киеве в издательстве «А-ба-ба-га-ла-ма-га» («какое издательство, такое и название») вышел украинский перевод «Тараса Бульбы» Миколы Гоголя.

Воронцов оценивает труд переводчиков сурово: «Дешевая, наспех сляпанная графомания».

Но сочинение и в самом деле вышло убогим. Многие ляпы украинских переводчиков («викресало кресало», «народные груди» и т. п.) достойны обидного «национального» анекдота.

Перевод более всего напоминает пародию, но пародию «политически правильную».

Слова «Россия», «русская земля» «русский», переводят так: «Украина», «Козацкая земля», «украинец», «козак».

Предсмертная речь Тараса Бульбы с трудом поддавалась переводу. Дело тут не в языке, а в политике.

«Постойте же, придет время, узнаете вы, что такое православная русская вера! Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымается из русской земли свой царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!..»

Ну что делать с неполиткорректным классиком?! Не писать же о «козацком царе»? Переводчики решили дело очень просто: этот фрагмент из украинского перевода попросту изъяли.

Анатолий Горбунов. Недобитки. Рассказ // Наш современник. 2008. № 4.

«Започаяла ходить по утрам златоволосая Полинка в осветленный березником распадок слушать иволгу».