Черна, как нефть, тоска

В центре фильма – харизматичная фигура вольного нефтедобытчика Дэниэла Плейнвью в исполнении Дэниэла Дэй-Льюиса.

Строим капитализм мы ломом и лопатой

Дей-Льюис вполне заслуженно получил "Оскара" за исполнение лучшей мужской роли. Только вот играть ему там есть не очень много чего

Конец XIX века. Нищий искатель потенциальных нефтяных скважин с помощью нехитрых инструментов и динамита вгрызается в землю. Учитывая допотопность технологий – занятие, сопряжённое с риском для жизни. Но нефть – последний, джеклондоновский шанс этого приближающегося к 40 годам мужчины вырваться из нищеты.

Попутно Плейнвью сколачивает артель и разрабатывает новые технологии бурения. Всё это в антисанитарных полевых условиях, без медицинской помощи. Гибнет коллега, и Плейнвью берет опеку над малолетним сыном погибшего старателя.

Проходит некоторое время, и вот уже Плейнвью обзавёлся пусть не шикарным, но всё же офисом. Разработка месторождений поставлена им на конвейер. Остаётся лишь договориться с владельцами земель, и Плейнвью проявляет чудеса красноречия.

Он рисует перед потенциальными клиентами образ простого нефтедобытчика, чётко выполняющего поставленные перед ним, может, даже Господом Богом, задачи («Как принято у нас, нефтедобытчиков», «Вот такие мы, нефтедобытчики, люди» и тому подобное.).

Обещания улучшить им жизнь поданы с подкупающей простотой. Плейнвью не юлит перед ними. Деловая хватка сочетается у него с открытостью и отсутствием агрессии.

Как-то к нему приходит молодой человек и предлагает купить информацию о потенциальных месторождениях, нефть там буквально сочится из земли. Находятся они в нищей пустынной местности, где проблемы даже с водой. Жители несказанно радуются появлению Плейнвью и продают ему землю без особых препирательств.

Плейнвью представляет собой тип бизнесмена-одиночки, частника, который легко обходит на поворотах нефтяные тресты. Но такой избыточный индивидуализм и губит его.

У него нет друзей, любимой женщины, добыча нефти занимает всё его свободное время и является единственным интересом в жизни. Родственная связь возникает у него лишь с приёмным сыном, сопровождающим его повсюду.

Но как показывает время, Плейнвью не способен быть настоящим отцом. В результате взрыва ребёнок получает контузию и начинает неадекватно себя вести. Раздражённый Плейнвью отсылает глухонемого пасынка от себя.

Жизнь ушла от нас

На эту тему
• Баллада о ненависти
• Жизнь – дерьмо!
• Первый парень на деревне
• Просто кровь
• Свадьба и развод

Попутно у Плейнвью начинается некая психологическая дуэль с братом молодого человека, принёсшего ему ценные сведения.

Элай является лидером христианской общины и устраивает эффектные шоу с исцелениями и проповедями.

Библия являлась важнейшей книгой для пуритан, переселившихся в середине XVII века на американский континент из Англии. Фактически, это был свод законов, откуда они черпали информацию о практическом обустройстве общественной жизни.

Библия была зачастую и единственной книгой, и ценнейшим духовным наставником людям, решившим создать новое общество, свободное от тяготивших их в Англии порядков. Град на холме, на который будут обращены взгляды остальных народов.

И вот живое воплощение дикого капитализма, циничный атеист Плейнвью сталкивается с бизнесменом от религии. Но в принципе, и тот, и другой авантюристы, обломки эпохи покорения западных земель по ту сторону фронтира.

Для них нет ничего святого. На смену им приходит корпоративная Америка ещё терпящая подобных одиночек, да и то из-за того, что места пока хватает.

Показательна сцена в ресторане, где диковатый и впадающий в мизантропию Плейнвью сталкивается с компанией зашедших вкусно покушать конкурентов.

Режиссер Пол Томас Андерсон (Фото: Reuters)

Он успешно урвал у них из-под носа нефтяные залежи, но ему не даёт покоя их расслабленность, чувство обустроенности в жизни и плеча коллеги. Стивен Кинг, разбирая в романе «Мешок с костями» рассказ Германа Мелвилла «Писец Бартлеби», отмечает: «Бартлеби связывает с жизнью только работа. В этом смысле, он типичный американец двадцатого столетия, практически не отличающийся от Человека в сером фланелевом костюме Слоуна Уилсона, или, в более мрачном варианте, Майкла Корлеоне из «Крестного отца». Но потом Бартлеби начинает ставить под сомнение даже работу, божество мужской половины американского среднего класса».

Плейнвью не связывает с обществом абсолютно ничего. Он перекати-поле и дискомфорт от этого развивается у него в чернейшую меланхолию. Он ставит под сомнение саму жизнь. Ведь когда вокруг опытным взглядом видишь одних конкурентов и клиентов, волей-неволей забываешь теплоту дружеского рукопожатия и нежность женского поцелуя.

И фильм Андерсона как раз о том, что составляет ценность жизни каждого мужчины.

В отличии от Орсона Уэллса с его эпохальным фильмом про газетного магната «Гражданин Кейн» (1941), Андерсон усугубляет проблемы своего героя. Он не большой босс, которому смотрят в рот подчинённые и рукоплещут на собраниях.

К тому же, закоренелый холостяк – даже поругаться не с кем. Голый человек на голой земле. Каким он был в начале фильма, таким, по сути, и остался, несмотря на особняк с радио и боулингом.

«Нефть» – типичный для современного американского кинематографа образчик постмодернизма. Коэны переснимают «фильм нуар». Хейнс вовсю резвится на развалах музыкальных субкультур и классики родного ему кинематографа. Ван Сент обращается к наследию различных исследователей подростковой психологии – от Николаса Рэя и Трюффо до Копполы с «Изгоями» (1982).

Андерсон, как мне кажется, не совсем органично перебрался от Олтмена в прекрасной «Магнолии» (1999) к Уэллсу и сумашедшим мегаломанам Вернера Херцога.

Бизнес-среда не особо хорошо получается у Андерсона. Его самые колоритные герои – современные горожане, мидл-класс и ниже. Одержимые психологическими проблемами, а не планами финансовых завоеваний.

Дей-Льюис вполне заслуженно получил «Оскара» за исполнение лучшей мужской роли. Только вот играть ему там почти нечего. Поэтому приходится выигрышно позировать на фоне горящих скважин и буравить собеседника ястребиным прищуром.

Сложно, вообще, говорить какую-то конкретику о его герое. Чарльз Фостер Кейн, по крайней мере, влюблялся в певичек и вспоминал перед смертью свои детские саночки. Его коллегам и женщинам было что порассказать газетному репортеру.

Плейнвью слишком однотонный в своей прожжённой маргинальности и мизантропии. Впрочем, и весь фильм страдает от того, что персонажам задано меньше, чем положено для психологической драмы. Ведь ей, по сути, и является «Нефть».

Это, скорее, черновой эскиз. Что-то помешало Андерсону насытить его не только хорошей исторической реконструкцией, но теми самыми простыми человеческими эмоциями, так необходимыми Плейнвью.

В памяти остаются его воля к победе и шикарный оскал. Измазанное нефтью лицо в пламени пожара. Другие герои фильма – словно сошедшие со старых фотографий. Блестящий саундтрек, написанный гитаристом рок-группы «Radiohead» Джонни Гринвудом.

Впечатляющая игра Пола Дэйно в роли Элая.

Но в целом фильм проваливается где-то на уровне драматургии, обоснованности поступков персонажей и колоритных деталей, ценных небольших штрихов. Может, потому, что в основе фильма лежит слишком прямолинейная проза и слишком прямолинейный бизнес.