Высоцкий: Ворованный воздух

Каким не кажется сегодня и путь пройденный.

В романе Набокова «Дар» есть эпизод, в котором дурачат давно не бывшего в России эмигранта, который не имел с родины никаких вестей и вернулся в конце 50-х годов XIX века. Ему показывают на старика в театральной ложе: это, мол, Пушкин... «Шалость, как это иной раз случается, обернулась не тем боком, и легкомысленно вызванный дух не хотел исчезнуть <…> Что если это и впрямь Пушкин, грезилось мне, Пушкин в шестьдесят лет, Пушкин, пощаженный пулей рокового хлыща, Пушкин, вступивший в роскошную осень своего гения...»

Позволение дышать

Вот творчество, а вот установленные ему властью границы: все, что не одобрено особым указом, – запрещено

Я помню такую картинку. Год примерно 1982-й или 1983-й. Я захожу в университетский корпус, возле которого стоит автомобиль, из него играет какой-то музон (Высоцкий? Вилли Токарев? Тогда не обратил внимания, а жаль!).

Вскоре вслед за мной в корпус заходит мрачного вида дамочка в милицейской форме, просит у вахтерши телефон, и я слышу такой примерно разговор.

Она сообщает начальству, очевидно, номер этого автомобиля и говорит, что надо выяснить, чья машина, так как оттуда звучит социально вредная музыка.

Я слегка обалдел, ибо не предполагал, что маразматичность советской власти доходит до таких степеней. Разумеется, владелец машины не подвергся бы репрессиям, просто в досье появилась бы лишняя строчка.

Но случай этот в очередной раз все четко расставил по своим местам. Есть разрешенная и запрещенная музыка; вот творчество, а вот установленные ему властью границы: все, что не одобрено особым указом, – запрещено.

Творчество Высоцкого – разновидность самиздата, а эта форма творчества в лучшем случае не поощрялась, а в худшем – активно преследовалась.

Стоит вспомнить хотя бы ближайшего по времени коллегу Высоцкого – Александра Галича, которому было запрещено выступать с концертами. В 1971 году он был исключен из Союза писателей и Литфонда, последовал недвусмысленный запрет на профессию и эмиграция в 1974 году.

В случае Высоцкого была выбрана другая тактика, ему дозволялось время от времени выступать с концертами по стране, а брак с Мариной Влади давал возможность бывать и петь за границей.

Режиму, конечно же, ничего не стоило раздавить и Высоцкого, но в отношении его было принято более мудрое (и более подлое) решение: пусть представительствует от неофициальной культуры, да еще и в экспортном варианте, пусть будет живым доказательством свободы творчества в СССР. Поэтому ему прощалось то, за что другого стерли бы в порошок.

Но и «легализовать» творчество Высоцкого не торопились – при жизни певца было напечатано только одно его стихотворение. Что касается пластинок, было несколько миньонов, но количество песен на них едва ли превышало десяток, в то время когда написано их было более семисот.

И все же надо вспомнить воздух того времени и тогдашние правила игры, в том числе и в «культуру».

Если тебя нет официально, то как бы нет и в реальности. Да, есть актерские роли, популярность у кинозрителей. А песен – нет. То есть подразумевалось, что подобное творчество имело статус хобби, самодеятельности, и те единичные примеры его обнародования имели место лишь потому, что замолчать популярность песен Высоцкого было невозможно.

Но невозможным было и официальное признание, поэтому изданный мизер лишь как бы обозначал присутствие Высоцкого на территории дозволенного.

Впрочем, бешеная популярность Высоцкого в какой-то степени облегчала властям проблему издания его песен – можно было не ломать голову, как выбрать то, что приемлемо для цензуры, как все это преподносить и т.д. Просто песни Высоцкого были везде и у всех.

Контролировать распространение «магнитиздата» было невозможно, и количество записей многократно превышало «тиражи» самиздата литературного.

Актер и его маски

На эту тему
• Прощай, Высоцкий
• Канонизация Высоцкого закончилась
• Леонид Радзиховский: Орлы и Кумиры
• Леннон, Высоцкий, Дассен: три цвета времени

Барды, авторы-исполнители, шансонье… Неуклюжие определения сверхпопулярного в СССР жанра, странно, что достойное имя ему так и не нашлось.

Феномен популярности Высоцкого был в том, что в своих песнях он перепрыгивал границы жанра авторской песни, и связано это прежде всего с его актерским ремеслом.

Систему масок в своих песнях до Высоцкого применял и Галич, но его творчество было рассчитано на более узкий круг слушателей, он был слишком интеллигентен для статуса народного любимца.

Диапазон песенных ролей Высоцкого оказался гораздо шире, вплоть до отождествления певца с героями его куплетов. Даже при скидке на наивность и неискушенность определенной части аудитории, даже при труднодоступности адекватной информации в советских условиях сложно объяснить стремление к такой степени доверия.

Высоцкий задел сразу много струн (да, вот такой каламбур) в душах слушателей, он пел о замалчиваемом так, как будто это коснулось лично его, как бы эмоционально восполняя дефицит знания об истории страны, в которой мы жили.

Это были не жанровые сценки, как у Галича, а, скорее, попытка «взять тему» нутром, нахрапом, чаще всего удававшаяся. А многоликость и протеистичность Высоцкого лишь оттеняли прямые лирические высказывания в других его песнях.

Как-то все оказалось ладно друг к другу подогнано и все вместе производило потрясающий эффект – известность и официальная непризнанность, лиричность и гражданственность, игра и искренность. Успешность и гонимость. Плюс характерный голос. Плюс знаковые роли, которые довелось сыграть в кино.

Феномен Высоцкого – это редкий случай народного признания и возможности при этом уцелеть. Причем внешней возможности. Вектор саморазрушения (алкоголь и более жесткие наркотики, которые сначала помогают, в том числе и творчеству, а потом выставляют счет) был достаточно силен, чтобы оборвать жизнь на ее середине.

Потому и спрашиваем – а каков был бы он сегодня? Насколько, например, сегодня возможно для артиста это шаткое равновесие народной любви и ненависти официоза?

Не говоря уже о более простых моментах, о том же «русском шансоне», который уже нельзя даже пародировать и исполнители которого по-прежнему клянутся именем Высоцкого.

А кого, кстати, спрашиваем об этом? Себя, больше некого. Значит, образ Певца, который создал Высоцкий, уже стал частью новой мифологии, его можно «примерять» на разные эпохи, сверять с ним теперешние эстрадные моды, упрекать и быть благодарным.