С широко открытыми глазами

Ломка ценностей

Такую структуру фильма особенно распространенным явлением не назовешь. Лишь представители андеграунда 40-х годов могли снимать похожие на сновидения короткометражки – Майя Дерен и Кеннет Энгер, написавший злую книгу «Голливудский Вавилон» и чья тревожащая и масскультовая образность, без сомнения, повлияла на Линча.

Четкая логика событий, повествование «из жизни» и жанровая определенность (по крайней мере драма) – характерная черта практически любого американского фильма, даже у независимых.

Там, где европейскому режиссеру было бы достаточно простого сюжета с массой полутонов, американцу требуется двойное дно в виде сна

Объясняется это американской студийной системой, в которой авторские амбиции лучше всего проявлялись в малобюджетных жанровых работах. Востребованы там персонажи действия, которым европейскую рефлексию заменяли психологические проблемы ввиду широкого распространения у американцев психоанализа.

К тому же демократичность американского общества стирает грани между представителями элиты и простого народа, вся разница между которыми заключается в уровне дохода.

Обожающий психопатологические проблемы Линч чаще всего отталкивается от триллера и фильма ужасов, однако последние его картины говорят о том, что у автора идет какая-то ломка сложившейся системы ценностей.

Немотивированный потусторонний ужас знаком кинематографу издавна. Достигший расцвета после Первой мировой войны немецкий экспрессионизм с убийцами, вампирами, сомнамбулами, монстрами, явившийся реакцией художников на ужасы войны, проявился в Америке в фильме Тода Броунинга «Уроды» (1932) о вершащих возмездие цирковых фриках.

А в истории, случающиеся в повседневной жизни, он проник через мистическое малобюджетное кино о проклятии и лечении психоанализом «Люди-кошки» (1942) Жака Турнера.

Авторы справедливо полагали, что зритель никогда не перестанет вздрагивать от непонятных шорохов, мечущихся теней, а также произносимых таинственными героями фраз на непонятном славянском языке.

Конечно, если все это подавать стильно и в рамках захватывающих историй. Фирменные признаки экспрессионизма – завораживающая игра света и тени, причудливые декорации, зловещие герои и странные происшествия – нашли свое наивысшее воплощение в криминальных фильмах нуар, а особенно в «Сиянии» (1980) Кубрика по роману Стивена Кинга.

Кубик Кубрика

В фильме «Шоссе в никуда» Линч мощно показал кризис межличностных отношений и потерю уверенности человека в себе

Фильм Кубрика – притча в обертке фильма ужасов, в образчике жанра полной грудью дышит авторское кино. Испытывающий сильнейший кризис писатель в исполнении Джека Николсона медленно сходил с ума в закрытом на зиму отеле, разговаривал со своими галлюцинациями, а под конец покушался на жизнь членов своей семьи.

Кубрик, создавший в «Сиянии» много выдающихся по параноидальности и выразительности моментов, развивал в этом фильме тему личностной деградации.

В дальнейшем она была им продолжена в похожей пугающей повествовательной манере в фильме «С широко закрытыми глазами» (1999): отношения семейной пары показывали скрытую циничную изнанку на фоне тайных аристократических оргий, продажной любви и убийств.

Мрачные концовки этих фильмов, где за преступлением следует наказание, а не раскаяние, говорят нам о том, что мы имеем дело с моралистом.

В фильме «Шоссе в никуда» Линч мощно показал кризис межличностных отношений и потерю уверенности человека в себе.

Творческая личность, саксофонист в исполнении Билла Пуллмана находится в состоянии внутреннего смятения, распада отношений с женой, закончившегося ее убийством, и вторжения чего-то внешнего в их личную жизнь, чему он не в состоянии противостоять.

Схожую ситуацию мы видели в фильме Бергмана «Час волка» (1968), являющемся практически фильмом ужасов. Обращение к европейской киноклассике очень характерно для американских кинорежиссеров: Аллен во многих своих фильмах откровенно подражает Бергману, Джост и Хартли вдохновляются творчеством Годара.

Ведя свой диалог с мэтром, Линч переворачивает ситуацию с ног на голову – подчеркивая незрелость личности саксофониста, он на время превращает его в молодого автомеханика, сына навсегда застрявших в рок-н-ролльной молодости родителей.

Отношения двух главных героинь в «Малхолланд-драйв» чем-то напоминают мне бергмановскую «Персону», только немота одной из девушек заменена амнезией в результате автокатастрофы.

Все, что происходит в фильме, является сном, идеалистической фантазией переполненной амбициями неудачницы-блондинки, попавшей в жернова Фабрики грез.

Типажи героинь взяты из среднестатистического порнофильма, а сама Малхолланд-драйв – знаменитая обзорная дорога, с которой открывается наилучший вид на Лос-Анджелес, где находится Голливуд.

Фильм «Малхолланд-драйв» – экскурсия в сердце массовой культуры, подсознание его обитателей, населенная алчными, манипулятивными, циничными героями и фирменной линчевской инфернальной шушерой – не то гангстерами, не то наркоторговцами, проститутками.

В глазах этих типичных для фильмов нуар персонажей светится отблеск адского пламени. Линч не ищет социальных мотивов в их поведении и психологии, чистейшее зло течет в их жилах; и тут речь идет опять же не о том, возможно ли раскаяние или исправление, а о том, чтобы как можно четче и ярче очертить силуэты этих пропавших душ.

Там, где европейскому режиссеру было бы достаточно простого сюжета с массой полутонов, американцу требуется двойное дно в виде сна. Происходит это, скорее всего, под влиянием Хичкока, затронувшего тему психоанализа в «Завороженном» (1945), где присутствовала сцена сна, созданная совместно с Сальвадором Дали. Хичкок снял и один из самых знаменитых фильмов про маньяка-убийцу – «Психо» (1960).

От Кубрика к Антониони

Кадр из фильма «Внутренняя империя»

Инфернальность патологических проявлений психики, позаимствованная из фильмов ужасов, и эгоизм персонажей делают невозможной для героев Линча знаменитую сцену из фильма «Приключение» Антониони.

В ней Моника Витти гладит плачущего Габриэля Ферцетти по голове, сочувствуя ему. В «Шоссе в никуда» и «Малхолланд-драйв» Линч выступает как очень жесткий режиссер, показывающий нам людей, не вызывающих совершенно никакой симпатии.

Места нормальным человеческим эмоциям нет ни в одном кадре, основной ориентир – деньги, основная эмоция – «я самый лучший», главная цель – стать звездой, получить все лучшее – еду, тела, вещи. «Трахаться!» – отвечает Кидман Крузу в «Широко закрытых глазах» на вопрос, что они теперь будут делать, что будет между ними.

«Трахаются!» – отвечает девушка на вопрос мужчины в начале «Внутренней империи» о том, чем занимаются шлюхи, – оба обезличены, вместо голов размытые пятна.

«Внутренняя империя» – типичное кино о кино. Актриса Никки Грейс (Дерн), живущая в особняке с прислугой, особа не очень уверенная в себе и довольно простоватая, начинает сниматься в романтическом кино.

Выясняется, что фильм этот – ремейк несостоявшегося польского фильма, основанного на цыганской легенде, исполнители главных ролей были убиты. Поломавшись для виду, актеры дают согласие режиссеру (Айронс) на продолжение работы.

На эту тему
• Чем пахнет любовь?
• Господа, вы звери!..
• Увидеть Париж и умереть
• Красиво жить не запретишь!
• Колодец и маятник

Режиссер фильма, что называется, крепкий профессионал, помогает ему несколько придурковатый пожилой ассистент (Стэнтон). Чувствуется, что весь коллектив крайне доволен возможностью снимать хоть какое-то кино.

С актером Дэвоном Берком (Теру), тоже особым интеллектом не блещущим, у актрисы возникает роман, до такой степени совпадающий со сценарием, что Грейс начинает путать кино и реальность, а заодно с ней и зритель.

Съемки заканчиваются актерским триумфом Грейс – она впечатляюще изображает последние часы и гибель своей опустившейся героини, проститутки на голливудской Аллее Славы.

В принципе совершенно не обязательно складывать перемешанные фрагменты фильма в определенной последовательности: главное в этом фильме – атмосфера каждого эпизода.

К тому же происходящее в фильме является, скорее всего, неким предсказанием зашедшей в гости к Грейс странноватой соседки (Забриски). Она сообщает ей некоторые детали из происходящего в будущем и указывает на диван, где Грейс со стороны видит себя и последующий телефонный звонок о ее участии в фильме.

«Внутренняя империя» – это кино сюрреалистическое, в нем вообще все что угодно может произойти. Совершенно не стоит искать объяснений появлению тех или иных персонажей.

Гораздо интереснее наблюдать за их психологическим состоянием. Но все-таки попробуем понять, что за фильм «Высоко над печальными днями».

Сон во сне

Кадр из фильма «Малхолланд-драйв»

Сюжет следующий: Сью (опять же Дерн), женщина из небогатого пригорода, замужем, заводит интрижку с обеспеченным женатым мужчиной Билли (Теру).

Ее несколько дебильного вида муж отказывается иметь детей и, по всей видимости, уезжает с бродячим цирком в Польшу, где мы видим его в уже появлявшемся на экране мрачном доме, стоящем на ночной заснеженной улице с проститутками в одежде 20-х годов ХХ века.

Сью приходит к Билли домой и устраивает феерический скандал ему и его жене (Ормонд) – ситуация крайне похожа на «Малхолланд-драйв». В дальнейшем под грузом разбитых надежд и неоправдавшихся ожиданий она деградирует до брутальной проститутки и получает в живот отверткой от жены Билли.

Линч показывает в фильме различные проявления человеческих отношений – легкий флирт актеров и творческая атмосфера на съемочной площадке, деформация психики героини снимаемого фильма, пронизанные застарелой паранойей, садизмом, антисоциальностью польские эпизоды, девушка, смотрящая фильм и узнающая в нем свою жизнь, хвастливая праздная болтовня шлюх.

А люди с кроличьими головами из псевдоситкома по телевизору становятся прекрасным фоном для отношений между людьми и символом бесперспективности, бездушности прагматичной жизненной позиции. Отрефлексированность происходящего является важнейшей целью для Линча. Мы должны осознавать, что смотрим кино, воспринимать разницу в психологическом состоянии героев. Именно поэтому фильм снят на обычную видеокамеру – происходящее на экране кажется максимально приближенным, ощутимым на ощупь.

Линч ставит своей целью вернуть зрителю понятие душевного здоровья не только как определенного свойства психики, но, скорее, как категорию, дать осознать не только проявления, но и сами понятия добра и зла.

«Внутренняя империя» не столько художественное кино, сколько киноэссе о восприятии, о штампах массовой культуры, о сути творчества и распространенных в обществе моделях построения жизни.

Мне все это очень напоминает два известных фильма Жан-Люка Годара – «Жить своей жизнью» (1962), о девушке, пошедшей на панель и погибшей от пули сутенера, и «Две или три вещи, которые я знаю о ней» (1967), в котором героиня Марины Влади, замужняя француженка, подрабатывающая проституцией, время от времени уступает место для философских монологов Влади, играющей саму себя.

Во «Внутренней империи» размышлениям предаются не персонажи, а сам режиссер, возвращающий ужасу первоначальные экзистенциальные характеристики: смерть не щекочущая нервы шутка, она реально страшна и бродит за нами по пятам.

И без сомнения, прекрасным гимном звучит в финале Sinnerman Нины Саймон – гимном свободному человеку, чувствующему и понимающему себя.