Владимир Воробьев: «Аудиокниги нужно читать»

На последней Международной книжной ярмарке во Франкфурте бумажная продукция составляла всего 46%, что говорит о прорыве аудиоформата. Об этом и о многом другом поговорила корреспондент газеты ВЗГЛЯД Юлия Бурмистрова с президентом издательского дома «Союз» Владимиром Воробьевым, которого журнал «Лица» назвал самым читающим мужчиной 2006 года.

Первой книгой стала «Любовь к трем апельсинам», которую начитал Сергей Безруков. Он тогда еще не был членом «Единой России», занимался творчеством

– Расскажите, как все начиналось, какая была первая книга.
– Начиналось все в 1991 году с покупки прав у Леонида Филатова на издание его нетленных сказок. Сказок было куплено пять. Первой книгой стала «Любовь к трем апельсинам», которую начитал Сергей Безруков. Он тогда еще не был членом «Единой России», занимался творчеством, работал в «Куклах» и в эту сказку привнес голосовые наработки оттуда.

Дальше стали экспериментировать, изучать рынок. Купили несколько спектаклей у Гостелерадио. Это были разнообразные спектакли, скажем так, точечные удары по рынку. На основе их анализа был сформирован план первых покупок. И на сегодняшний день нами выпущено больше 250 книг. Большинство из которых записано нами.

– Старые записи разве могли дать объективный анализ читательского интереса? Ведь они больше рассчитаны на старшее поколение, которое привыкло слушать радио.
– Старшее поколение не привыкло покупать. Основной покупатель был и остается молодежь, женщины и дети. Именно они любят читать наши книги.

– Читать? Вы не оговорились?
– Мы называем это «читать». Потому что все равно идет непосредственное общение с автором. Мы стараемся избегать «радиопостановок», когда режиссер вносит массу от себя, искажает текст, превращая, например, плохого героя в хорошего. Книжка должна оставаться книжкой. Должна быть хорошая работа чтеца, не заслоняющая автора, а наоборот.

Западная школа не приветствует никаких постановок. Автор книги всегда пишет в договоре, что запрещается постановка, запрещается использование музыки. Потому что это тоже форма воздействия на человека, которая не задумывалась автором.

Иногда мы используем нескольких актеров. Когда необходим диалог, как, например, в «Служебном романе». Но при этом авторский текст первичен. Он должен быть сохранен и донесен до читателя. Поэтому я и говорю «читаем».

– Актер вольно или невольно украшает книгу, создает образ, другой голос в одной и той же книге уже может не восприниматься.
– Безусловно, актер дает свое видение. Отбор актера очень важен. В первую очередь для автора. К сожалению, не все авторы понимают это. Не хотят отслушивать и выбирать голоса, надеясь на звездную популярность актера. А ведь многие звезды не умеют читать.

Вот смотришь на звезду – хорош, харизматичен, представляешь его имя на обложке, какие будут продажи. А слушаешь из динамиков без визуального ряда – на каждом предложении спотыкается, на больших объемах теряет мысль. Очень много есть набубненных книг, не создающих атмосферу, не передающих мысль автора. Таких актеров, как Баталов, невероятно мало. Это человек-легенда, человек-мечта.

«Мы стараемся избегать «радиопостановок», когда режиссер вносит массу от себя, искажает текст, превращая, например, плохого героя в хорошего»

– Но при этом у вас есть отдельная серия, когда читает сам автор, и не всегда это выразительно, хотя и интересно.
– Это отдельная история. У нас есть серия воспоминаний известных людей. Не обязательно актеров или писателей. Историки, политики. Некие голосовые дневники, рассказы. Объединив их в один проект, видишь, как сплетаются судьбы, выстраивается эпоха.

– Автор книги может вмешиваться в процесс? Режиссировать, объяснять актеру, как читать?
– Это не он вмешивается, это мы вмешиваемся. Стараемся это делать аккуратно. Мы выпускаем около десяти книг в месяц не потому, что не можем больше. Потому что книжку нужно довести до ума. Книга – это искусство. Аудио или бумажная. Возможно, взлетевший интерес к аудиокниге – это следствие обесценивания бумажной. Когда на одной полке стоят Шекспир и новоиспеченный Тютькин, хочешь не хочешь, но они в некотором роде уравниваются.

– Просматривая каталог ваших книг, была приятно удивлена тем, что из 250 названий лично я не купила бы только 5–6 книг псевдописателей типа Коэльо. Это позиция – издавать хорошую и классическую литературу или это вынужденный формат, когда самое продаваемое – детективы и дамские романы в мягких обложках – просто не ляжет на аудио?
– Это позиция. Там, где постоянно «потыкал ножом», «очередью срубил», «все вокруг было в крови» или эротические вздохи, конечно, не пойдет. Непонятно, зачем это вообще. Нет сюжета, нет события, ничего. Классический детектив захватывает. Современный, написанный Акуниным, – тоже.

Аудиокнижка не может быть однодневкой. Она должна остаться интересной и через 50–100 лет. Она должна быть дорогой и красивой, событием. Аудиокнига не предназначена для «прочитал и выбросил». Самая лучшая похвала – это когда наши книги слушают по несколько раз.

– Сейчас очень суетное время, все спешат, все время что-то новое. Перечитать или пересмотреть возможно при очень большой влюбленности в книгу, фильм. Такой влюбленностью обладают дети.
– Да, дети увлечены звуковыми сказками. Детское направление уравновешивает всю остальную зрительскую аудиторию. Дети могут потреблять больше нового, при этом не забывая про старое.

«Аудиокнижка не может быть однодневкой. Она должна остаться интересной и через 50–100 лет»

– Одним из наказаний в детстве за баловство был запрет на виниловые пластинки, пока не уберу комнату или не сделаю уроки. Хотя эти виниловые сказки были скорее звуковыми спектаклями.
– Мы хотели купить права на несколько сказок из детства. Но… Они почти не сохранились. Я имею в виду оригинальную запись, с которой можно сделать копии. Огромный склад обыкновенных чемоданов, в которых лежат бобины с пленками. Оцифровка многих практически невозможна. Пленка рвется, каждая склейка – это звуковая потеря.

В этих сказках было хорошо не только исполнение. Там были очень хорошие переводы. Старые, советские переводы, где чуть ли не над каждым словом был свой редактор. Эти переводы стоят дороже. То, что переводят и пересказывают сейчас, – дешевые скороделки. Многие родители это понимают и, прежде чем купить аудиокнигу, смотрят, кто перевел, кто прочитал.

А какие корявые учебники стали выпускать? Классическая литература в виде цитат. «Евгений Онегин» в программе представлен двумя письмами. Что там случилось дальше, многие не знают.

Мы взяли на себя такой труд и выпустили целую серию «Библиотека школьника». Гоголь, Пушкин, Тургенев, Толстой, Достоевский, зарубежная литература. Все это получилось неплохо. Оценили и дети, и родители, и учителя. Но самое главное – что ребенок услышит русский язык. Яркий, богатый, с теми сладкими и сочными оборотами, которых сейчас уже нет, которые ушли.

– Какая ваша самая удачная и любимая книга?
– Мне сложно ответить на этот вопрос. Я люблю каждую нашу книгу. «Мастер и Маргарита» – трудоемкая работа, в обложке ручной работы, 14 дисков, где каждый диск оформлен по-разному.

«Азазель» Акунина – наша гордость. «Старик и море» Хемингуэя – очень тонкая запись получилась.

Серия «Классика русского рассказа». Сборник, составленный вопреки канонам составления, получился удачный. Калейдоскоп настроений.

На эту тему
• Петр Вайль любит Нобелевскую премию
• Юстейн Гордер: «Не разучиться удивляться»
• Ольга Морозова: «Многолетнее желание восстановить справедливость»
• Дмитрий Ицкович: Есть проекты, которые должны быть

«Альпийская баллада» Василя Быкова – невероятно душевная книга про войну. Во время работы мы останавливали запись, потому что накатывали слезы и комок в горле.

«Седьмой лимузин» Дональда Стэнвуда. Это детектив на основе легенды о лимузине Бугатти. Их всего шесть в мире, это самая дорогая машина. Седьмой лимузин пытался заказать Гитлер, но Бугатти ему отказал. Все документы говорят о том, что седьмая машина была куплена через подставных лиц неизвестно для кого.

Невозможно сказать, какая книга мне наиболее ценна. Это как спросить, кого из своих детей я люблю больше.