Окоченение

Вряд ли найдется хотя бы один вменяемый человек, комфортно чувствующий себя вблизи московских вокзалов. Для того чтобы попасть на «Винзавод», необходимо пройти мимо одного из них – Курского. Вот и приходится во время всего (надо сказать, неблизкого) пути к «Винзаводу» решать стратегические задачи вроде: как миновать на узкой улочке, где и двоим не разойтись, группку спешащих к местам промысла и/или ночлега бомжей? Впрочем, нюансы пути к арт-центру искупаются в целом самим арт-центром.

Пара слов о «Винзаводе»

По большому счету «Верю» – это еще одна сторона постмодернистской игры, которую, судя по всему, критикует проект

«Винзавод» – абсолютно гениальное место. Раньше здесь располагался завод «Красная Бавария» (и завод этот производил вовсе не двигатели для автомобилей BMW, как могли подумать некоторые, а пиво). Впоследствии «Красная Бавария» была переименована и перепрофилирована на выпуск вина, благодаря чему «Винзавод» стал именно «Винзаводом», а не каким-нибудь «Пивзаводом».

В самое ближайшее время «Винзавод» планируется сделать этакой Меккой российского актуального искусства с удобными экспозиционными пространствами, студиями для художников, магазинами, а также арт-барами (ну честное слово, какая Мекка обходится без баров?). Проект «Верю» занял лишь небольшую часть площади нового арт-центра. Правда, речь идет о святая святых бывшего завода – о винохранилище. Вина здесь больше нет, зато есть работы современных художников.

Винохранилище – это комплекс просторных подземных залов с арочными сводами, непредставимо высокими потолками и стенами, украшением которых можно считать архаичную кафельную мозаику. В любом другом месте к самому «Верю» было бы куда больше претензий, однако пространство «Винзавода» подчеркивает лучшее в представленных работах и одновременно маскирует худшее в них. Ощущение, будто, выстави в винохранилище хоть Джеффа Кунса, хоть Дэмиана Херста, – все равно благодаря самому месту их работы будут вполне соответствовать концепции «Верю». Другое дело, «Винзавод» удобен еще и потому, что многие инсталляции если бы и влезли в залы Центрального дома художника или, к примеру, того же ММСИ, то смотрелись бы там, «в стесненных условиях», как минимум довольно странно.

Что до выставки самой по себе, Олег Кулик занял позицию на грани идеологической корректности. В сущности, «Верю» – чрезвычайно консервативный проект (в рамках системы актуального искусства, разумеется), и эта консервативность вкупе с концепцией проекта выглядит по меньшей мере сервильной. Вряд ли Кулику может быть неизвестно предположение (хотя бы потому, что оно является абсолютно трендовым), касающееся того, что состояние угасания, деградации культуры является для нее вполне нормальным (в сравнении с редкими пиками подъема, наиболее банальными примерами которых могут служить, скажем, Серебряный век в России или итальянское Возрождение).

В позиции «Верю» нет, в сущности, ничего нового (равно как и старого, преподнесенного как новое). По большому счету «Верю» – это еще одна сторона постмодернистской игры, которую, судя по всему, критикует проект. Не дает покоя и такой вопрос: почему проект настойчиво ассоциирует себя с русским православием? Если уж искать истоки веры, то обратиться к славянскому язычеству было бы куда более последовательным шагом.

Заклинания

«Верю» – это слишком просто для того, чтобы быть правдой

«Верю» – это слишком просто для того, чтобы быть правдой. Фразы типа: «Дышу – значит живу, живу – значит верю» – не более чем заклинания, и они ничем не лучше и не хуже пассажей Энгельса о религии и сущности метафизики. Впрочем, это очень соблазнительно (и одновременно безнадежно) – описывать сложные вещи простыми словами. Лишним подтверждением тому является то, что даже отдельные критики в своих рецензиях на «Верю» путают теологию и теософию.

Интересно, когда в России выйдет из моды переписывание плохих студенческих конспектов? Точнее, когда плохие конспекты плохих конспектов перестанут выдаваться за нечто пристойное? Проект претендует на некую нонконфессиональность, даже на нерелигиозность (что постулируется самим названием – «Верю» вместо «Верую» или «Верим»), однако пафос некоторой отстраненности теряется во впечатляющей наивности программы. Замены «Веруем» на «Верю» etc воспринимаются как отговорки.

Однако несмотря ни на что в целом выставка смотрится очень пристойно – на потребительском уровне, если не задавать себе лишних вопросов. Еще радует то, что не все художники приняли идеологию «Верю» всерьез. Или по крайней мере поняли ее слишком по-своему. Есть, например, хороший проект Андрея Монастырского и Ко «Тьма»: на стене, противоположной входу, висит листок бумаги; до него очень хочется добраться, но не тут-то было – вот вроде бы до заветного листочка осталось совсем чуть-чуть, однако тут свет гаснет и зритель оказывается в кромешной темноте. Пользоваться светящимися дисплеями мобильных телефонов ужасно не хочется – по крайней мере, автор этих строк воспринял это как «взлом» инсталляции.

На эту тему
• Кое-что для «молодых бойцов»
• Картинки на выставках
• 2007 год в фестивалях и биеннале
• НаНОСное
• Искать искусство

Еще есть светлая работа Александра Пономарева «Генератор Нимбов»: колечки пара в лучах света неспешно взмывают к потолку. Несколько работ представляют собой небольшие закрытые пространства: юрты, квартиры, сторожки. Вполне хайдеггерианский посыл: оседлость, тихая и непретенциозная, имеет куда большее отношение к вере, нежели помпезные декларации.

Что еще сказать о «Винзаводе»? Холодно там, конечно. Видимо, кураторы Московской биеннале решили сделать так, чтобы хотя бы на одной из ее выставок зрители основательно померзли. Два года назад все едва ли не полностью окоченевшие бегали по Музею архитектуры, ну а теперь вот «Винзавод».