Книга на все времена

Сказка-притча о животных, восставших против человека, обросла за десятилетия многочисленными толкованиями. Наиболее типичное и распространенное – политические аллюзии.

Слишком левый для коммунизма

Знаменитая книга Джорджа Оруэлла - роман-антиутопия «1984» (www.ozon.ru)

«Я пишу небольшую сатирическую штучку, которая может позабавить Вас, когда она выйдет, но она настолько неблагонадежна, что я не уверен наперед, что кто-либо напечатает ее», – писал Оруэлл эмигрантским переводчикам в 1944 году. Во время войны, конечно, союзников обижать было опасно. «Политически недальновидно», как отозвались об издании книги в одном издательстве. Неуместно, некорректно, несвоевременно – такие отзывы получал Оруэлл в самых разных издательствах, в том числе от Т. С. Элиота. Книга была издана в 1946 году, когда фултонская речь Черчилля расставила точки над «i» в современном политическом раскладе.

Оруэлл, собственно, был левым, демократическим социалистом по убеждениям. Аристократическое происхождение (его настоящее имя Эрик Блэр), учеба в Итоне повлияли на него парадоксальным образом. Оруэлл заинтересовался политическими проблемами современной ему эпохи и стал активно симпатизировать пролетариату. В России это проходили еще на рубеже веков, и чем это закончилось, всем известно. Альбион, однако, располагался на других широтах, и соблазн «опрощения», даже не в духе графа Толстого, а куда радикальнее, был еще вполне притягателен для английских интеллектуалов.

Членство в лейбористской парии (это отнюдь не современные лейбористы, прошу заметить), участие в сражениях на стороне республиканцев в Испании в 30-е годы окончательно сформировали убеждения писателя. «То, что я видел в Испании, а затем – мое знакомство с внутренним механизмом левых политических партий, внушило мне отвращение к политике», – писал Оруэлл.

Писатель пытается анализировать причины поражения, тонкие механизмы, которые постепенно, медленно, но верно превращают романтическую идею в нечто ей прямо противоположное.

Результатом этого анализа явились две знаменитые книги – аллегория «Скотский хутор» и роман-антиутопия «1984».

Оруэлл был последовательным антикоммунистом. Его борьба с тоталитаризмом не ограничивалась собственно литературой, но и включала в себя добровольное сотрудничество со спецслужбами.

В 1949 году он передал молодой сотруднице секретного отдела британского Министерства иностранных дел список людей, которых Оруэлл подозревал – и, скорее всего, небезосновательно – в симпатиях к коммунистам. Писатель вряд ли был одержим шпиономанией, он просто был влюблен в эту даму и пытался соединить приятное с полезным – продвинуть ее по службе и «сигнализировать» о потенциальных врагах.

Вопрос об этичности этого поступка остается открытым. Вряд ли можно, например, с симпатией относиться к эпохе маккартизма в США. Одно дело – шпионаж, другое – убеждения, отличные от главенствующих в данный временной период.

У нас сегодня этот факт вызывает более глобальные вопросы. Позволяет ли демократический режим некоторым людям иметь антидемократические убеждения? Где граница, за которую они не могут переступать? Когда именно государство, расправляясь с противниками, превращается из защитника демократических свобод в репрессивное образование?

Боюсь, что спектр мнений по этим вопросам окажется слишком широким, чтобы его можно было решить простым референдумом.

Мы наш, мы новый мир построим?

В Советском Союзе «Скотский хутор» был издан через 42 года после его опубликования в Англии (orwell.ru)

Сразу после опубликования «Скотский хутор» был однозначно воспринят как сатира на Советский Союз. Скорее всего, именно такую задачу и ставил себе писатель, если даже и отрешиться от ярлыков советской пропаганды типа «злобный пасквиль», которые были немедленно присвоены этому произведению. Хотя почему бы и не злоба? «Негодование рождает стих», как писал Ювенал. Вполне разумная реакция на предательство идеалов, которые Оруэлл лелеял со времен юности.

Традиция присваивать четвероногим человеческие качества и передавать через сказы о животных вполне человеческое содержание имеет, страшно сказать, тысячелетнюю историю. Оруэлл не новичок в жанре социальной притчи, недаром одним из его любимых писателей был Свифт.

Взбунтовавшиеся животные, следующие сначала вполне теоретическим выкладкам престарелого борова Майора, устанавливают демократический режим на одной отдельно взятой ферме. Очень скоро эти принципы забываются, тем паче что теоретик скончался и можно слегка их подкорректировать. Дальше, разумеется, больше. Вскоре после победных, но кровопролитных боев с людьми-реваншистами наиболее авторитетные скоты сначала путем убеждения, а потом и принуждения заставляют обитателей скотского хутора жить по своим, не менее эксплуататорским законам, чем те, что существовали при прежних хозяевах. Затем требуется поиск внутренних врагов, на которых можно списать «временные» трудности, и показательная казнь «вредителей».

На эту тему
• Советский дервиш
• Национальность Таривердиев
• Дзенский мудрец по имени Мэри Поппинс
• Друг парадоксов
• Прагматик и гуманист
• Пенсионный возраст бикини

В Советском Союзе «Скотский хутор» был издан через 42 года после его опубликования в Англии. Запоздалый триумф (ведь десятки тысяч людей прочитали эту книгу в самиздатской машинописи или в ксерокопиях издательства «Посев») был впечатляющим – тиражи зашкаливали за сотню тысяч. Примеры из этой книги сегодня вошли в учебники по граждановедению. Оруэлл – классик. Но насколько уроки его книги усвоены сегодня?

Собственно, притча – на то она и притча, что не исключает ряда других толкований, не столь буквальных. Когда злоба дня сходит на нет (хотелось бы в это верить), вскрываются более глубокие пласты текста. Например, религиозное толкование, когда тяжесть ответственности за полученную свободу в отрицании Творца становится слишком неподъемной и превращается в рабство. Или в лучшем случае в предупреждении хозяевам «Скотского хутора», чтобы не слишком зарывались.