Поющие в пещи

Таким, как они, гораздо естественней дышалось бы не в глобализованной и вестернизированной столице Российской Федерации XXI века, а в суровой и страстной Москве века этак XVI. Речь идет уже не о поэтической правизне, а прямо-таки об ультратрадиционности.

В Книге пророка Даниила рассказано о трех отроках, заключенных вавилонским царем Навуходоносором – во испытание их и пророка Даниила веры – в жарко натопленную пещь.

К отрокам, обреченным на смерть, является ангел Господень и избавляет их от мучительной гибели. Царь видит, что над телами отроков «огонь не имел силы, и волосы на голове не опалены, и одежды их не изменились, и даже запаха огня не было от них».

В 1907-м Николай Рерих нарисовал эскиз «Пещного действа» для одной эстетской постановки, рисунок хранится в Третьяковке, – там вокруг заключенных в медную жаровню и держащих свечи отроков ходят кругами два скомороха.

В 1940-е Сергей Эйзенштейн превратил действо в одну из сцен фильма «Иван Грозный». В фильме скоморохи комментируют скорбное пение трех отроков, играющих роль обреченных мучеников. Шиш и Псой одновременно и трагические герои представления, и скоморохи-комментаторы.

«Я – богорожденная монада, / Страшно мне в печах мирского ада», –говорит Шиш.

«Держи ум свой во аде и не отчаивайся», – вторит ему словами наставления старца Силуана Афонского Псой.

Шиш Строфокамилович Брянский

Кирилл Юрьевич Решетников

Настоящее имя его Кирилл Юрьевич Решетников (р. 1975). Решетников – солидный лингвист, специалист по енисейским наречиям, а также литературный обозреватель «Газеты» и в прошлом поэт почвенного направления.

Шиш Брянский возник лет восемь назад как проект Решетникова, когда последний стал петь откровенно масочные стихи – душераздирающе пронзительно, запредельно лирично, а иногда и неудержимо смешно.

Порой ему в этом помогал Псой, отчего многие ранние песни Брянского существуют в записи Короленко. Потом Шиш эволюционировал в сторону довольно ернического стихописания, не обеспеченного музыкой.

И хотя именно стихи, собранные в «В нежном мареве» (Тверь: Kolonna Publications, 2001) и в итоговых «Стихотворениях» (Тверь: Kolonna Publications, 2003), принесли ему наибольшую известность, но всегда находились и те, кому был ближе прежний Решетников и поющий Шиш. Теперь тезис и антитезис слились в синтезе: Решетников объявил чисто литературный проект «Шиш Брянский» закрытым и целиком обратился к сочинению новых песен на свои стихи.

В песнях Шиша есть три линии: заклинательно-шаманская, идущая от знания палеоазиатских и славянских языков и мифов, лиричная, с уклоном в почвенную образность и с отсылками к таким диаметрально противоположным предшественникам, как Николай Клюев и Николай Рубцов, и, наконец, беспощадно смеховая, выставляющая на всеобщее обозрение индивидуальные и коллективные комплексы и неврозы.

Часто линии первая и вторая соединяются у Шиша с третьей. Это, собственно, и есть поющий «посконный поэт» в его лучших проявлениях. Таких как, например, глубоко лиричная типично русская по мелосу и написанная нерегулярными хореями песня «Пташечки осенние» («Ах, свались, кирпичик, мне на голову...»), посвященная последнему освобождению души из телесных пут и «герою» подобной деятельности – серийному убийце Чикатило (кстати, филологу по образованию).

Откуси мне сердце, Чикатилонька,
Одари своими ты меня дарами,
Роль исполни нежного кадильника
В этом тварном храме, в этой как бы драме,
Вновь ни с чем останется милиция,
Буду безвозмездно я тебе дарован,
Буду вечно за тебя молиться я,
Чтоб ты был здоровым.

Нить к тебе протянется незримая,
Ратям про тебя я расскажу и сонмам.
Хлопья света на тебя низрину я,
Чтобы в темном мире не скучал ты сонным,
Чтоб во тьме не ползал ты улиткою,
Чтобы с грубой смертью не играл ты в прятки,
Если встанешь утром ты с улыбкою,
Значит все в порядке.

Ах вы пташечки осенние,
Духа терпкий азот.
Прояснение
Смутных высот!

Глубоко не по себе становится от такого «веселья», но и задуматься есть над чем: маньяк-убийца, несомненно, воплощал в себе черты, часто прикрываемые разговорами о высших целях и смыслах. Да и кто, собственно, сказал, что русские так заворожены смертью, печалью, страданием (над чем и иронизирует песня)? Есть среди нас немало людей деятельных и решительных, знающих цену и строгому созидательному труду, и безудержному смеху.

Шиш порой смещает ударения, проглатывает слоги, как мы делаем это в ежедневном произнесении, вводит запредельные поэтизмы, слова из других языков (он ведь свободно говорит на трех индоевропейских и двух финно-угорских), – словом, ведет себя как типичный архаист. Архаика словесная соединяется у него с архаикой мифа, как в недавних стихопеснях о счастливой гиперборейской стране, которую античные географы, как известно, помещали на месте нынешней России.

Псой Галактионович Короленко

Псой Галактионович Короленко

Короленко – такая же фикция, как и Шиш. Согласно его собственным утверждениям, он есть осуществившаяся около 1967 года реинкарнация умершего во младенчестве брата-близнеца писателя, автора «Слепого музыканта» и «Детей подземелья» Владимира Галактионовича Короленко (1853–1921). Впрочем, в паспорте для простоты записали совсем другое имя – Павел Эдуардович Лион.

Корни его, как и у Шиша, в восточноевропейском фольклоре, а также – и в этом их различие – в новоевропейском шансоне. В фольклоре Псой Короленко идет от традиции мистической – духовных песнопений русских, украинцев и ашкеназских евреев. Достаточно услышать хотя бы раз, как Псой исполняет свой «Хорал» на мотив «Догорай моя лучина...»:

Я и верю, и не верю:
Неужели столько лет
Светит мне, бессмысленному зверю,
Невечерний Тихий Свет?

или традиционное хасидское:

Спать-то спится,
Пить-то пьется,
Так отчего ж не молится? –

чтобы навсегда это врезалось в сердце. Правильней было бы назвать такое «песнопевчество» традицией ненасытимой духовной жажды. Все ложное, внешнее, временное отсекается. С годами у Псоя усилилось именно «отсечение». Кажется, нет негативного определения или скверного слова, каких Псой, как и Шиш, упреждая собственных критиков, не применил бы к себе. Фикция, паразит на созданном великими предшественниками – да пожалуйста!

На х*я мне этот секс-то?
Я вгрызаюсь в тело текста , –

возглашает Псой и тут же переходит к высмеиванию авторитетов интеллектуального бомонда. Список получается длинным и завершается Жаком Деррида (философом-деконструктивистом).

Я это все писал о вас, бедных крысах.
Жалел – у меня нет груди: я кормил бы вас доброй нененькой.
Теперь я немного высох,
я – блаженненький, –

подводит итог Псой, цитируя раннего Маяковского. А если вы по-прежнему весьма высокого мнения о собственной персоне, то попробуйте для начала спеть, как Короленко, то на русском, то на английском, то на французском, а то на идише. Есть у Псоя и песни, сочиненные на каком-то невообразимом диалекте, безумно забавном и неправильном с точки зрения любой нормы. Лучшие из них легко запоминаются и очень мелодичны. Есть и изощренные пародии на героев музыкальной моды – от брутального Тома Уэйтса до вечнозеленого Гребенщикова. Псой знает, что к его пению прислушиваются, что он стал своего рода «маленькой пифией»:

И вот теперь я вам пою,
Вас звонкой песней достаю.

И вот теперь пою я вам,
Я превратился в стыд и срам.

«МАГАТЭ предупреждает»

Псой Галактионович Короленко

Оба автора обладают ослепительной творческой энергетикой, но характер их одаренности очень разный. Шиш Брянский – блестящий версификатор, песням его свойственны изощренные ритм и гармония. Псой Короленко – в первую очередь очень хороший мелодист, но также и непревзойденный имитатор чужого слова (и пения), умеющий черточкой-двумя показать смертельную нелепость любого стереотипа.

Был у них и предшественник – Михаил Кузмин с полуироническими и как бы дилетантски пленительными песенно-стихотворными циклами, отошедшими в тень его действительно гениальной лирической поэзии.

Показательно, что освежающая деятельность Шиша и Псоя, их неподконтрольная охранителям канона энергетика были достаточно высоко оценены одним из экспертов Международного агентства по атомной энергии доктором соответствующих наук Н. С. Работновым (р. 1936). Последний опубликовал многостраничный меморандум об опасности свободного перемещения «обогащенного урана» внутри русской словесности, особенно если этим заняты лица, подконтрольность поведения которых вызывает у эксперта сомнения:

На эту тему
• Своя игра
• Новые архаисты и старые новаторы
• Шорт-лист как текст
• «Эмиграция» – история болезни страны и человека
• Норвежский квинтет
• Леннон, Высоцкий, Дассен: три цвета времени

«Короленко и Брянский, увы, принадлежат к лидерам… нео- (или младо-) рапповцев. И обложку «Нежного марева» недаром украшает изображение костра из книг. …После троицы Брянский – Вишневецкий – Короленко другим первопроходцам делать, похоже, уже нечего» («Знамя». 2004. № 4; включение вашего покорного слуги в список на совести автора меморандума – я песен на свои стихи не пишу).

Так что, дочитав этот очерк, не забывайте, с какими субъектами вы имеете тут дело. Еще немного – и пора будет звать миротворцев из НАТО, ООН и европейской Парламентской ассамблеи. Хватит уже интеллектуальных безобразиев, честное слово. И куда смотрит Кофи Аннан?