Большая игра в литературу

То ли нездоровый бэкграунд места тому был причиной, то ли большое скопление литературной общественности – а приглашены на «литературный обед» были почти сотня членов вновь образованной Литературной академии, два десятка экспертов, более семидесяти писателей, вошедших в «большой список», множество журналистов, фотографов, телевизионщиков, – но над залом откровенно витала напряженность и душевное беспокойство.

Публика на церемонии вручения премии «Большая книга», на переднем плане - Михаил Фридман

Более опытные и тонкие люди говорили, что тому причиной слишком большие деньги, вложенные в той или иной форме в эту новую, только что возникшую премию «Большая книга».

Церемония с предварительным кормлением участников действа напоминала «ранний «Букер» с последующим «Антибукером». Денежное выражение премии зависло где-то между тем же «Букером» и недосягаемой «Нобелевкой». Замах учредителей премии был вторичным, но изрядным – воссоздать некое подобие новой вертикали литературной власти. Или, как выражаются на модном спортивно-политическом жаргоне, обозначить первый состав национальной сборной по литературе.

Сравнение в свете общих спортивных неудач хромает. Мало того что литература – не скачки, даже если и с препятствиями. Сразу же возникает вопрос: а есть ли у этой «сборной» какой-нибудь международный рейтинг? Хотя бы в виде тиражей на иных языках, кроме русского. Не стоит ли позвать иностранного тренера и специалиста? Не постигнет ли резвых бегунов судьба несчастной Фру-Фру, которой Алексей Вронский сломал в азарте хребет?

Впрочем, не будем о неприятном. Председатель первого жюри Эдвард Радзинский огласил список из полутора десятков произведений 14 авторов, причем, судя по интонации, он, как правило, не всегда знал, о ком, собственно, идет речь. В алфавитном порядке все это выглядело так:

Дмитрий Быков* «Пастернак», Юрий Волков «Царь Эдип», Андрей Волос «Аниматор», Алексей Иванов «Золото бунта», Александр Илличевский «Ай-Петри», Александр Кабаков «Все поправимо» и «Московские сказки» (теоретически председатель букеровского жюри нынешнего года может забрать две премии «Большой книги» из трех), Максим Кантор «Учебник рисования» (это поистине самая большая книга года – полторы тысячи страниц невеликого кегля, два тома, которые предстоит одолеть сотне членов жюри, что-то да значат. Кто-то даже сказал, что они «книгу не осилят и дадут третью премию из чувства вины»), Наум Коржавин «В соблазнах кровавой эпохи», Анатолий Королев «Быть Босхом», Марина Палей «Клеменс», Ольга Славникова «2017», Далия Трускиновская «Шайтан-звезда», Людмила Улицкая «Люди нашего царя», Михаил Шишкин «Венерин волос» (последний автор как победитель прошлогоднего «Национального бестселлера», кажется, наконец-то обрел денежную часть своего выигрыша).

Когда объявили список, собравшиеся не выразили прилюдно своих эмоций. Потом уже толковали, что как это можно было не включить роман Аксенова, который вроде бы по предварительным рейтингам лидировал с Кабаковым. Или замечательную прозу «Хвастунья» Инны Лиснянской. Или почему обошли повесть Анатолия Приставкина и тексты Михаила Жванецкого, представленные в рукописи. При этом понятно, что любой выбор спорен, всех по определению не устроит, а в вечность так и вовсе канет, не оставив даже кругов на воде.

Однако тайную кухню работы экспертного совета раскрыл в кулуарах его председатель Михаил Бутов.

Писатель Михаил Бутов (www.vavilon.ru)

- Как проходила процедура выбора шорт-листа, если за неделю до объявления мне звонили уважаемые люди и говорили, что тот или иной имярек «есть в списке абсолютно точно», а в итоге их там не оказалось?
- Я слышал много таких историй. У меня даже нет версий, откуда они брались. Всякий, кто работал в экспертном совете, даже если он не согласен с общим решением, скажет, что продавить кого-то «своего» было невозможно. Мы голосовали, потом переголосовывали, потом спорили, переголосовывали по новой.

- А сколько всего было экспертов?
- Сначала было 20, потом один вышел, осталось 19. До какого-то момента экспертный совет работал путем обсуждения. Мы постоянно встречались, говорили о тех или иных книгах – я хотел, чтобы люди перед голосованием были в курсе мнений своих коллег, – писали письменные рецензии и так далее. На последнем этапе для того, чтобы определить победителей, мы все-таки прибегли к голосованию по баллам. Признаюсь, что мнения зачастую бывали прямо противоположные – когда по поводу той или иной книги одни говорили, что она тут же должна получить первую премию, а другие отвечали, что она никуда не годится и это вообще не литература. Конечно, процедура голосования приводит к определенному усреднению, но премия с таким денежным содержанием и позиционированием имеет право иметь дело с вещами уже ставшими, а не лишь становящимися.

- Никто не курировал последний список?
- Никто и первый не курировал. Чужое вмешательство – это все сказки. Технически работа над списком может развиваться двумя путями. Либо вам с самого начала дают приказ, что «вот эти» должны победить. Если этого не происходит с самого начала или вы на это не согласны – а на данной премии ничего подобного не было, – то, когда процесс запущен, ничего сделать уже в принципе невозможно. Потому что возмутится любой из экспертов.

- Люди в списке, конечно, разные, но вырисовывается некое поколение 40-50-летних, это тенденция?
- Я скажу прямо: литература – не дело молодых. Дело молодых – рок-н-ролл и, возможно, поэзия. Но не проза. Могут быть яркие молодые писатели, но возраст, когда прозаик в нынешних условиях может войти в силу, – это 35 лет. Многие в списке вошли в силу, конечно, раньше, чем сегодня, вот они и представляют это активное творческое поколение.

- Что будет с вашим списком? Передадите ли вы дальше свои рейтинги?
- Нет, сто человек жюри получат книжки и чистый лист. Наших баллов они не получают, это наше внутреннее дело, которое строжайшим образом не разглашается.

* Признан(а) в РФ иностранным агентом