Каменный гость, или Театр жив

Эти слова Мольеровского Лепорелло написаны внизу программки к премьерному спектаклю «Каменный гость, или Дон Жуан мертв» в постановке Анатолия Васильева. Премьера выпущена театром «Школа драматического искусства» в первой студии на Поварской, которую сейчас отбирает московский Комитет по культуре, уволив Васильева и выплатив ему три оклада жалованья за «причиненные неудобства». Премьера, которую язык не поворачивается назвать последней.

Опера. Дон Жуан жив

Театра Васильева – это театр пространства, света и удивительной манеры актерской игры (фото ИТАР-ТАСС)

Театра Васильева – это театр пространства, света и удивительной манеры актерской игры. Даже при кажущейся выстроенности спектакля, это не спектакль мизансцен. Выстраивать мизансцены и придавать им смысл – это Васильев оставляет зрителю. Васильев выстраивает нечто другое, он вскрывает текст так же неожиданно, как Дон Жуан в третьей сцене неожиданно спокойно, перочинным ножиком отрезает «каменной» статуе Командора часть головы.

Но это будет потом.

Первая часть спектакля – это опера А. С. Даргомыжского по А. С. Пушкину «Каменный гость». Но не вся, и не совсем опера. В спектакле поют только женщины – Лаура (М. Зайкова) и Донна Анна (Л. Дребнева). Мужчины – говорят, если вообще так можно сказать про Васильевских актеров. Каждое слово – это удар, это крик. Каждая пауза – это обман, обман логики, которую пытается выстроить зритель, потому что после паузы будет снова крик и снова удар. Создающая и одновременно разрушающая манера.

Остается только непередаваемое послевкусие каждого слова в отдельности и всего сюжета целиком, увиденного по-новому.

Три сцены – три Дон Жуана: Илья Козин, Кирилл Гребенщиков, Игорь Яцко.

Первый – яркий, ничего не страшащийся Дон Жуан, убивает Дон Карлоса на дуэли со шпагой в одной руке и пистолетом в другой. Вся битва разыгрывается в воображении зрителей, пока дуэлянты застывают на пару минут с наведенным друг на друга оружием. Точку ставит Лепорелло, втыкая в колонну кинжал.

Второй – на кладбищенском свидании с Донной Анной, в ожидании которой Дон Жуан играется маленькими марионетками – черно-белые дуэлянты дрыгают ножками и шпажками, пытаясь проткнуть друг друга.

Третий – в покоях у Донны Анны, раскрывающий ей тайну своего имени. После которого Донна Анна стареет на глазах, теряя возможность ходить, передвигается на костылях – бывших дуэльных шпагах, пока Дон Жуан отрезает голову статуе.

Все трое Дон Жуанов – это шаг за шагом путь к смерти.

Удивительным образом пение женских образов переплетается с текстом мужских «партий» так, будто соприкасаются два разных мира.

Женщины – Лаура и Анна, Мария Зайкова и Людмила Дребнева, два разных вокала. Лаура – красивый голос, срывающийся на открытый, почти цыганский, белый звук. Анна (указана в программке как тенор, но это некая режиссерская шутка) – невероятно низкий голос, будто крик женщины из центра земли.

Спектакль Васильева – набор образов и символов, которые трудно пересказать и простое перечисление которых не дает той силы восприятия, которую они вызывают очно. Зритель выбирает близкие ему образы и собирает из них свой спектакль. Но какой бы ни был этот «свой спектакль», он разрушается финальной сценой оперы.

Работники сцены в полной тишине выкатывают три больших аквариума, в которые ногами становятся Дон Жуан, Командор и Донна Анна. Это уже не драматические артисты, а оперные певцы, хотя у Васильева и оперные певцы – драматические артисты.

Выходит струнный ансамбль (в спектаклях Васильева только живая музыка). Певцы так и будут петь – в аквариумах, под живую музыку и звуки поднимающегося со дна воздуха. А фоном, как обыкновенные могильщики, будут ходить работники сцены.

С неба упадет гроб, который они похоронят в открытый пол сцены. Потом с неба же будет падать земля и с грохотом разлетаться от удара об сцену. Потом полетят охапки цветов, потом снова земля.

И уже непонятно, что является фоном – эти похороны, в которых, кажется, хоронят всё – Дон Жуана, театр, зрителей; или же сама эта финальная сцена.

Балет. Дон Жуан мертв

Сцена из спектакля «Каменный гость, или Дон Жуан мертв» (фото Наталии Чебан)

Вторая часть спектакля – это ожившие офорты Гойи в постановке Константина Мишина. Танцы без музыки, где музыкой является стук сердца зрителя.

Невероятно красивые и одновременно ужасающие образы шаг за шагом разыгрывают перед нами историю Дон Жуана в аду .

Описывать балет, наверное, еще сложней, чем драматический спектакль.

Кокетство танцовщиц, бесшумно скользящих по полу, их веера, которые в финале превратятся в огромные, черные, перепончатые крылья демонов…

Колонна, из которой в первой части текла кровь, превращается в ведьменское помело.

Двуполые то ли кентавры, то ли клепсидры, переворачивающиеся на каждом шагу.

Взбирающиеся по лестнице, будто желающие вырваться в мир живых, химеры.

И иногда разрывающее эту тишину шагов и хлопанье крыльев удивительное пение В. Смольниковой.

Все это до боли красиво и страшно одновременно.

Дальше – тишина…

Спектакли Васильева – бомба замедленного действия. Выдохнуть можно только спустя какое-то время. Когда оглушенный возвращаешься домой, или через несколько дней…

На эту тему
• Стояли слишком гордо и платят втройне
• Новый Одеон, или Почему Васильев не нужен в России

Все время возвращаешься мыслями к этой последней премьере театра, где слово «последней» в ситуации, когда театр висит на волоске, пугает не меньше демонов Гойи. Не помогает даже уловка суеверных летчиков, называющих последний рейс «крайним», потому что понимаешь, что крайним в этой истории оказываешься лично ты.

Ведь именно ты можешь остаться без этого удивительного, тщательного выстроенного мира театрального искусства с большой буквы «И», над которой собираются поставить точку.