Сказка-fiction: детям не читать

Мистические и фантастические элементы есть пусть не у каждого литератора, но у множества, и за иллюстрациями к этому факту далеко ходить не надо, достаточно полистать январские книжки наших «толстяков».

Плоды ассимиляции

Александр Генис (www.vavilon.ru)

Пожалуйста, наисвежайший пример из первого номера «Знамени»: «правдивое повествование» Дмитрия Александровича Пригова «Боковой Гитлер». К вполне правдоподобному рассказу об андеграундном художнике приделана фантастическая история: в мастерскую к его герою является из прошлого Гитлер в сопровождении свиты (мелькает и Штирлиц). Разочаровавшись в художественных творениях хозяина мастерской, свита превращается в группу чудовищных монстров (имеет место ссылка на фильм Квентина Тарантино «От заката до рассвета») – и они смачно пожирают художника, вот такая история.

И далее везде, и несть числа аналогичным примерам.

Эту ситуацию четко со страниц той же «Иностранки» определил Александр Генис: «Выдавив другие жанры в нон-фикшн, сказка захватила единоличную власть над словесностью» (в качестве подтверждения он ссылается на прозу Сорокина и Пелевина). А виноват, по Генису, постмодернизм, доведший литературную жизнь до эпилога.

Ныне же словесность снова впала в детство, «вернулась к своему истоку и стала тем, чем, в сущности, всегда была – рассказом о чудесах». Вот такая противоречивая ситуация. С одной стороны, «Иностранная литература» предлагает нам целый выпуск полноценных сказок, с другой стороны, обозначив жизнь сказки как «взрослую», признает ее ассимиляцию…

Зимняя сказка

Писатель Людмила Петрушевская (www.proza.com.ua)

Немного подробнее о самом номере. Самая представительная публикация – роман «Сон о ягненке» итальянки Паолы Каприоло. В маленький сказочный городок (идеальная модель благополучия – все в белых одеждах, не знают о проблемах большого мира, не хотят говорить о смерти) проникает бродяга, бомж, который, однако, отрицает телевизор и любит читать, и только одна маленькая девочка хочет знать, о чем думает этот оборванец…

Не вижу никаких причин для возрастного ценза читателей.

Самый колоритный сказочник выпуска – Викраим Сет, родом из Индии. Послужной список: сборники стихов, записки о путешествиях по Тибету, переводы на английский из китайской поэзии, роман «Подходящий юноша» и роман в стихах «Золотые ворота» о жизни современных молодых людей в Сан-Франциско, написанный «онегинской строфой» (!). Нынешняя же его «зверская сказка» «Крокодил и павиан» – простенькая, сюжет известный и легко будет восприниматься даже малышней.

Еще в номере: повесть американского прозаика Стивена Миллхауера «Король среди ветвей» о сказочной любовной драме Тристана и Изольды, «Две волшебные истории» поляка Збигнева Бжозовского, в которых чародеи веселы и бездумны, а люди рациональны и вечно озабоченны…

Довольно садистская сказка – точно для взрослых! – болгарина Никиты Данилова «Жена Ганса», в которой Ганс все более впадает в детство, а жена его, напротив, увеличивается в размерах и все сильнее тиранит Ганса (должно понравиться всем мужьям, недовольным семейной жизнью). Перевод с датского рассказа Петера Себерга «Крошка песик», в котором маленькая собачка, вызывающая всеобщую любовь, вырастает до чудовищных размеров и начинает пожирать людей, но не перестает быть объектом поклонения.

Четыре вполне традиционные сказки известной английской писательницы и художницы Беатрикс Поттер (1866–1943). Есть сказка нашей соотечественницы Людмилы Петрушевской, за некий мистический хвостик привязанная к Андерсену (оттого и появилась в «Иностранке»). Одна из самых запоминающихся публикаций – «Нелицеприятные сказки» Карла Хермана Рерихта, немецкого прозаика, поэта и художника. Они драматичны и ироничны одновременно. В «Барыне-жаворонке» героиня обладает редкой способностью – она умеет радоваться жизни просто так, без повода, и стала летать от избытка этой радости, но тут ее по ошибке подстрелили охотники… В общем, это все сказки чистой воды, разве что не каждую из них рекомендуется читать детям.

Плоды технологий

Обложка книги «Русские инородные сказки - 3» (www.ozon.ru)

А есть тексты, называющие себя сказками, но таковыми не являющиеся. Я не буду говорить о крайне тяжелых случаях вроде издания «Росмэном» серии «Ужастики», издаваемой на протяжении нескольких лет. Вот чудесный образец: «В животе все переворачивается, когда перед глазами открывается ужасное зрелище. Мальчик-ящерица… Девочка с пятью языками… Бородатая девушка… А вонь! Она исходит из клетки, внутри которой темно. Что там внутри – не разглядеть, но на клетке табличка: «Смотри! Обоняй! А за дополнительные 5 долларов можешь попробовать на вкус! Мальчик с гниющей плотью!» Отвратительная тошнотворная мерзость! Не хватало еще смотреть на эту гадость! От одного запаха ты сейчас вырубишься. И тут твой взгляд останавливается на мальчике-ящерице…»

И так далее.

Однако «сказочная» идея (в чудовищном исполнении, но все-таки имевшая место) себя изжила, и ныне серию «ужастиков» продолжают «Астрель» – «Аст», но уже в чисто детективно-приключенческом жанре. А вот еще издание: «Русские инородные сказки», коих вышло уже три тома в петербургской «Амфоре». На обложку вынесено раскрученное имя «Макс Фрай», как бы составитель.

В аннотации нам обещают показать, какова она, современная литературная сказка. Первый текст «Русских инородных сказок – 3» (автор Линор Горалик) вроде как обнадеживает: Дядя Бенц, Иван Таранов, Веселый молочник, Рыжий Ап, Принцесса Нури и прочие рекламные существа рассказывают со своей пищевой точки зрения о переживаниях хозяйки.

Можно, конечно, усмотреть в этом приметы агонизирующего постмодернизма, хоть и не хочется. А придется, потому что чем дальше в лес (в книгу), тем больше дров (центонов, пародийных аллюзий и проч.). «Новые апокрифы» и «Псевдосуфийская притча», «Всеобуч магического соцреалиста» и «Армагеддетка», псевдонимы авторов, призванные, наверное, вызывать ироническую ухмылку – Фекла Дюссельдорф и Давид Голиафский…

Читать книгу невыносимо тоскливо, а писать о ней еще тоскливее. Но даже немногие перечисленные здесь мелочи складываются в картину: идея книги, ее общий настрой возникли, скорее всего, раньше, чем тексты, то есть авторы были просто-напросто запрограммированы. В итоге – скучно, как бывает скучно на чужой тусовке, где все перемигиваются, чему-то своему радуются, а ты ни при чем.

И слава богу.

А самого главного, сказки, в этом сборнике нет вовсе.

В этом, собственно, и заключается отличие январского номера «Иностранки» от «Русских инородных сказок». Редакции журнала важны сказочники, индивидуальность, а «Максу Фраю» – голая идея сказки. Если «Иностранка» деликатно размышляет над «стопроцентностью» сказки как жанра, то «Макс Фрай» за основу берет жанр и уже под него верстает все остальное. Результат очевиден, а проблема повисает в воздухе, потому что сказка есть, если есть сказочник.