Русская звезда корейского экрана

А начиналось все весьма «безобидно» – с участия во всероссийском конкурсе эссе на тему «Как я представляю себе Корею».

– Это было так давно! – говорит Маша. – Я выиграла этот конкурс, который организовывало корейское посольство. Не помню точно общее число присланных тогда сочинений, но мне повезло – я была одной из немногих, кто смог написать и перевести свое сочинение на корейский. К тому же, как мне сказали в посольстве, мое эссе было «на редкость корейским», то есть оно было «очень понятно» корейским работникам посольства и одновременно в нем был новый подход и необычный взгляд на современную Корею. По крайней мере, они так сказали. Эх, прочитать бы его сейчас, чтобы понять, за что меня выбрали среди сотен участников конкурса. Но, увы, оно у меня не сохранилось, потому что, когда я посылала его в посольство, Гран-при – поездка в Корею – мне казался несбыточной мечтой.

Не хочу хвастаться, но того уровня корейского, который у меня сейчас, многие просто не могут достигнуть

«Несбыточная мечта» осуществилась в конце 1990-х, когда Маша прилетела в Сеул всего на десять дней «призовой» учебы. Десять незаметно перетекли в месяц пребывания у знакомых корейцев. А затем последовало обучение в Лингвистической школе вместе с остальными ее коллегами – «корееведами».

– Первые три месяца учебы – это ад, – продолжает Маша. – Я попала на курсы, уровнем выше своих настоящих skills, но из гордости не стала переходить на более низкую ступень. Я была одной из последних учениц, да и училась я лишь во время экзаменов, что в Корее обычно не проходит. Какая там учеба! Я ведь только приехала в страну, о которой столько всего учила и читала в университете! Культурный шок! Поначалу меня поразила безумная скорость пешеходного движения на улицах.

– Сплошное рабочее одиночество?
– Нет, конечно же, появились друзья, первые разговоры «по душам» за кружкой пива. С корейцами – по-корейски, с японцами – тоже по-корейски, с американцами (уже легче) – по-английски. Русских вокруг меня было мало, и все они держались особняком. И я вкалывала. Очень много. Не хочу хвастаться, но того уровня корейского, который у меня сейчас, многие просто НЕ МОГУТ достигнуть.

– У тебя такой талант к языкам?
– Это не талант, а скорее совокупность лингвистических способностей, относительная усидчивость, терпение, умение «думать, как корейцы» и обязательная любовь к Корее, какой бы чужой эта страна временами ни казалась.

– Так как же ты попала на телевидение в этой чужой стране?
– Действительно случайно. На центральном сеульском канале SBS показывали сериал, одновременно снимая последние серии. Из-за непредвиденного обстоятельства иностранная актриса, которая должна была играть одну из героинь, не приехала. Тогда корейцы начали бегать по местам скопления иностранцев (в первую очередь в лингвистические школы), чтобы найти замену зарубежной диве. Нашли человек 20-30, провели пробы, выбрали меня.

Во время прогона в телевизионной студии

– И ты сразу же поняла, что вот оно – твое корейское призвание?
– Отнюдь. Первые съемки были кошмаром, который длился четыре часа. Пустые ожидания, безумно неудобный парик, съемки всю ночь напролет до 9 утра. От усталости, да и от плохого знания нюансов языка, я не понимала тогда большую часть того, что мне говорили, тем самым затягивая съемки. Какая там актерская игра! Запомнить бы слова! Было безумно тяжело. Я уходила каждое утро с мыслью: никогда больше не буду работать на корейском телевидении. А через месяц мне предложили сниматься в массовке – несколько лет назад это было обычным легким приработком для студентов (сейчас это незаконно). Через пару месяцев на центральном общекорейском телевидении открыли программу о том, что иностранцы думают о Корее, что им не нравится в этой стране и как Корее нужно измениться, чтобы привлечь больше иностранных туристов. В качестве репортера меня приглашали туда регулярно – 3-4 раза в месяц. Говорила я по-английски. Потом корейцы поняли, что я наконец-то могу нормально говорить и по-корейски. Начались приглашения в другие программы. Я сделала выбор: оставив остальные «приработки», я полностью ушла в работу на телевидении, часто в ущерб учебе. Эта работа дала мне шанс посмотреть полстраны, побывать в таких местах, куда большинству иностранцев просто не добраться. Сейчас у меня своя программа.

– О чем она?
– Полгода в этой программе говорили лишь об этикете. Я делала репортажи, в которых сравнивала европейские и корейские культурные нормы. Затем содержание передачи несколько изменилось. Когда страна готовилась к чемпионату мира по футболу, я ездила по городам, в которых заканчивалось строительство стадионов, и рассказывала о том, как жители этих городов готовятся к встрече с иностранными гостями чемпионата. И, как ни странно это звучит, рассказывала корейцам о том, чем славится, чем необычен тот или иной город. Я выкапывала такие факты, которые даже сами корейцы зачастую не знали! Кроме того, я работала репортером в одной из утренних программ на центральном телевидении. Два-три раза в месяц ездила далеко в провинцию и там – cultural experience – делала репортажи о разных интересных вещах. Например, о том, как в некоторых районах Кореи традиционным, сохранившимся с давних времен способом ловят маленьких осьминогов, о том, как изготавливают натуральные красители одежды в корейских деревнях, и так далее. Часто меня приглашают гостем в разные шоу.

– Ну а как же сериалы?
– В одном из телесериалов я сыграла главную роль. Это уже предпоследняя ступень по сложности работы. Последней в Корее считается съемка в рекламе, но для этого нужно быть на верхушке рейтингов популярности.

Мария Широкова

– Но, насколько я знаю, и тебя в Корее уже одолевают поклонники.
– Первые поклонники у меня появились, когда я стала часто появляться в эфире. Сейчас редкий день проходит без автографов. Такая известность, в общем-то, приятна, но не всегда, поскольку накладывает определенные ограничения и обязательства. Ведь люди всегда могут сказать про меня: «она ведет программу про этикет, а так себя ведет», или «надо же, вне студии одевается не так хорошо», или «что это она поздно ночью гуляет по улицам?». Ведь для корейцев все эти моменты действительно важны. Так что мне нельзя давать повод к таким высказываниям. Кроме того, я не могу, например, по дешевке купить что-нибудь на рынке – меня узнают и пытаются продать подороже, так как считается, что работники телевидения много зарабатывают (что, в общем-то, правда лишь отчасти, поскольку иностранные работники телевидения платят огромные – более 30% – налоги, о чем рядовым корейцам вряд ли известно).

– А правда, что в твоем контракте оговорено, будто ты не только не можешь выйти замуж, но даже не должна ни с кем встречаться?
– Это обычное корейское условие для моего типа работы. Связано оно с тем, что популярность актера или show person в Корее здорово зависит от того, замужем она или нет.

– Ты наверняка сравнивала корейское и российское телевидение.
– Российское телевидение просто намного серьезнее корейского. На корейском – одни развлекательные программы, мало информационно-учебных, почти не показывают документальные фильмы. Корейцы – это большие дети. Они любят смотреть мультики, любят посмеяться, но больше – поплакать. Корейцы вообще очень много плачут в жизни. Даже мужчины. Они могут плакать от счастья, например, на свадьбе или при рождении ребенка. От горя тоже плачут. Плакали они и при объявлении о финансовом кризисе страны в конце 1997 года. А через несколько дней понесли сдавать государству золото по себестоимости, чтобы помочь стране выйти из кризиса.

"Я выкапывала такие факты, которые даже сами корейцы зачастую не знали!"

– Ты это серьезно?
– Знаешь, все корейцы либо жутко патриотичны, а таких большинство, либо мечтают уехать навсегда в США или Канаду. В этом у них нет золотой середины. Но что касается корейского телевидения, то меня, например, сильно раздражает передача, во время которой организуются встречи родственников, потерявших друг друга в годы Корейской войны 1950-1953 годов. Идея ее в том, что с человеком, приславшим в адрес программы письмо, встречаются работники этой программы, узнают всю информацию о потерянном им родственнике и затем приглашают в студию. Он подробно рассказывает о том, когда встречался с этим родственником в последний раз (как правило, около пятидесяти лет назад), о том, как они потеряли друг друга и как все эти годы он искал его и жил мечтой о встрече. Многие рыдают уже на этом моменте. Потом очень часто ведущий спрашивает, как он этого родственника ласково называл, когда они были вместе, и просит попробовать позвать его в студии. После этого потерянный родственник, громко рыдая, появляется из-за кулис. Бывает, что родственника не находят, тогда просят звонить в студию тех, кто, возможно, знает о потерянном человеке хоть что-то. Иногда по телефону объявляется и сам потерянный. Если учесть, что четверть ныне живущего населения Кореи потеряла каких-либо родственников в годы Корейской войны или сразу после нее, что большинство обращающихся в эту программу потеряли последнюю надежду увидеть потерянного человека, что большинству из них более шестидесяти лет, то неудивительно, что удержаться от слез, смотря эту передачу, может далеко не каждый. Я, например, не удерживаюсь.

– Трудно тебе работать «по-корейски»?
– Работать с корейцами действительно очень сложно. Прежде всего потому, что они не разграничивают работу и личную жизнь, у них нет лимита в работе. Наша съемочная бригада практически живет в офисе, пока полностью не подготовит программу к эфиру. Работники обычных предприятий не идут домой, пока все не закончат. В период больших проектов у них неделями нет выходных, а предприятие оплачивает их групповые походы в сауны или редкий отдых в ближайшем к офису мотеле. Обычный отпуск корейца – 4-6 дней в году. Практически у каждого работника (вне зависимости от того, где и кем он работает) есть опыт вынужденного отдыха в течение нескольких дней в году в больнице из-за «перерабатывания». Они так работают, и без этого, я думаю, невозможен был бы тот экономический скачок, который совершила Южная Корея – перенаселенная страна, лишенная природных ресурсов.

– Поэтому, наверное, иностранцы и не могут прижиться в Корее…
– Верно…

– И ты привыкла к такой напряженной работе?
– Не то чтобы привыкла. Я научилась сдерживаться и пытаюсь привыкнуть. Я ведь понимаю, что работа на телевидении – это навсегда.

Корейский постер с Марией Широковой

– Позволяет ли твой заработок купить квартиру в Сеуле?
– Купить квартиру в Сеуле на свои заработки я не могу. Насколько мне известно, Сеул занимает третье место в мире по величине разрыва между среднегодовой зарплатой и стоимостью жилья (после Токио и Мюнхена). Корейцы, обычно зарабатывая на квартиру всей семьей, могут позволить себе купить ее в собственность только годам к сорока. Сейчас я снимаю маленькую квартирку. Кстати, достаточно неудобную. Там крохотная душевая, совмещенная с кухней. Но сама квартира довольно большая по корейским меркам. Это две комнаты в небогатом, но приближенном к центру рабочем районе Сеула. Я снимаю жилье по системе «залог плюс помесячная оплата». Система такая вряд ли существует еще где-либо в мире, кроме Кореи. Суть ее в том, что при заключении договора я внесла достаточно крупную сумму – что-то около 20% полной стоимости жилья – и плачу еще определенную сумму ежемесячно. Залог будет полностью мне возвращен, когда закончится контракт с домовладельцем. Сам домовладелец на время, оговоренное в контракте, может пользоваться полученной суммой по своему усмотрению. Он может положить ее в банк и жить на проценты, может вложить в строительство нового жилья или, например, открыть новый бизнес.

– Жестко. У тебя, наверное, и времени-то свободного нет.
– Очень мало. Большую часть «внерабочего» времени отнимают у меня занятия спортом (ведь я должна поддерживать себя в форме). Я увлекаюсь горными лыжами. Катаюсь неважно, но с любовью и без страха. Хоть и не быстро, но зато с любой горы спускаюсь. При этом много времени отнимает у меня уход за кожей. Ты не представляешь, как она портится от съемок. А еще нужно высыпаться. Усталость всегда отражается на лице, а это заметно на экране.

Корейский постер с Марией Широковой

– Я знаю, что у тебя есть очень интересная коллекция: ты записывала фразу «я тебя люблю» на разных языках мира. Как это звучит по-корейски?
– Саран-хэ.

– Говорила ли ты эти слова кому-нибудь в Корее?
– Было дело, говорила я это по-корейски. У меня была большая-большая, но недолгая любовь спустя почти год после приезда в Корею. Закончилось банально – обычным для консервативных корейских родителей «никаких блондинок в нашей семье», и молодой человек последовал желанию родителей – встречаться мы перестали. Было больно, до сих пор вспоминать не хочется. Но, в общем-то, прогрессивных родителей в Корее сейчас становится все больше, да и признаний в любви после этого я выслушала не так уж мало.

– Что написано на твоей визитке? Я слышал, что у каждого корейца есть что-то вроде своего девиза. Для чего это вообще нужно?
– Девиз на визитке мне необходим для того, чтобы меня запомнили и выбрали из толпы тех, кто проходит пробы в престижные шоу. Чтобы продюсер, когда ему понадобится новый сотрудник, вспомнил бы, что как-то работал с иностранкой с интересным девизом. По-корейски мой девиз звучит так: «синэмуль чхором», что означает «как вода ручья». В Корее это символ живости, прозрачности, чистоты, откровенности, общительности.