Хармсоеды

С другой стороны, издание задумано как популяризаторское, «для народа». Так как Андрей Бильжо, автор знаменитого «Петровича», один из трех, по сведениям социологических опросов, известных российскому населению современных художников. Два других, понятное дело, - Зураб Церетели и Илья Глазунов. Любя Бильжо, считают издатели, русский народ полюбит и обэриута и абсурдиста Даниила Хармса. И, таким образом, понесет с базара его томики, что чуть позже будут изданы не в библиофильском (дорогом), а в дешевом и общедоступном варианте «Хармса для бедных».

Спор о наследстве

Альбом Хармса/Бильжо «СТО»

Затевалось все на арт-хеппенинге у другого издателя, Андрея Гнатюка, для выставки которого Бильжо сделал первые десять рисунков к Хармсу. А закончилось предложением выпустить книгу, после чего художник удалился в далекую Венецию и там наваял сто больших картин к ста небольшим стихотворениям.

Дело, казалось, было на мази. Как вдруг объявился человек, называющий себя наследником Хармса и потребовавший за издание книги изрядную сумму, которая для издателей, затеявших явно некоммерческий и убыточный проект, показалась абсурдной не менее, чем издаваемые ими стихи Даниила Ивановича. Пришлось обратиться к известному адвокату Павлу Астахову, который выяснил, что претендент на Хармсово наследие таковым не является, а лишь представляет интересы сына второй жены писателя от ее третьего брака. Который тоже отнюдь не наследник.

Исследователь Хармса профессор Страсбургского университета Михаил Мейлах, отсидевший четыре года в советских лагерях за распространение самиздатовских произведений Хармса и Бродского, давал Андрею Бильжо консультации по жизни и творчеству замечательного абсурдиста. Например, один из рассказов, в котором герой съел все приготовленные хозяйкой котлеты и умер, основан на автобиографическом случае, когда Даниил Хармс, придя в гости, зашел на кухню к хозяевам и там съел все приготовленные для гостей котлеты. После чего вышел к гостям, стал перед ними на колени и покаялся в содеянном. Ну и не умер, а был отчасти даже прощен.

Справедливости ради отметим, что давний товарищ и коллега Андрея Бильжо Игорь Иртеньев, выйдя на сцену, заявил, что литературовед Владимир Глоцер (а в качестве запретителя издания книги-альбома «СТО» имелся в виду именно он) является совершеннейшим бессребреником и все получаемые от изданий обэриутов деньги передает живущему в Харькове больному и сильно нуждающемуся пасынку Александра Введенского, не беря себе ни копейки.

На что сильно возмутившийся давний товарищ и коллега поэта Игоря Иртеньева художник Андрей Бильжо закричал, что по милости этого человека сочинения Александра Введенского, друга и коллеги Хармса по объединению ОБЭРИУ, теперь не могут быть изданы еще в течение четверти века, а всего аж 75 лет после смерти поэта. По новому закону об авторских правах.

Но все мы читали Достоевского и знаем, что для всякой «литературной кадрили» выяснение отношений между авторами - это самое милое дело.

Наследники по прямой

Ведущий вечера Вадим Жук

Но дело, как заметил ведущий вечера Вадим Жук, вовсе не в этом. Дело – в театре Хармса, который устроил сначала в своем альбоме, а потом на презентации на сцене Центра им. Мейерхольда прежде не знакомый Всеволоду Эмильевичу, как, впрочем, и Даниилу Ивановичу, Андрей Георгиевич Бильжо. Он замечательно прочитал стихи из книги. Пока зрители разглядывали на экране его рисунки к этим стихам, похохатывая и падая со стульев, как дети Пушкина, которые, как известно из хармсовских анекдотов, были все идиоты.

Но перед тем выступил другой Андрей Георгиевич - Битов, написавший предисловие к книге Бильжо/Хармса «СТО». Когда-то А. Битов рассказывал мне, что вообще считает число сто мистическим, исчерпывающим всякого настоящего человека. Например, писатель всю жизнь пишет, по сути, одну книгу, в которой примерно около ста печатных листов. За жизнь надо прочитать сто хороших книг. Испытать сто любовей. Иметь сто друзей. Оставить после себя сто рублей. И даже во рту иметь сто зубов, - считая молочные и вставные. Ну а идеальный из алфавитов состоит, конечно, из ста букв.

Обладая такой теорией, Андрей Битов не мог пропустить участие в замысле книги Хармса/Бильжо «СТО», не написать к ней предисловие. Только попросил собравшихся не забывать, отмечая, выпивая и закусывая юбилей любимого с детства писателя, что того при жизни ведь не печатали и умер он в блокадном Ленинграде в сумасшедшем доме. То ли от голода, то ли от чекистской пули.

А тут, кстати, и Андрей Бильжо вспомнил, что видел историю болезни Даниила Хармса, более похожую на уголовное дело. Председателем медкомиссии был некий доктор Озерецковский, специалист по вялотекущей шизофрении, на труды которого он много ссылался, когда писал диссертацию по психиатрии. Мир подчас так тесен, что ни вздохнуть, ни стих сочинить.

Сто котлет

После напряженного выяснения авторских прав на печатного Хармса собравшийся народ выстроился в живую очередь, чтобы со сцены поделиться своим знанием и любовью к Хармсу устному. Господи, и кого же только не было на этой сцене!

Владислава Флярковского сменил депутат и поэт Евгений Бунимович, театрального деятеля Эдуарда Боякова, прочитавшего изрядный кусок из пьесы «Елизавета Бам», - радиожурналист Матвей Ганопольский, Виктора Шендеровича* – Павел Астахов, переводчика Борхеса Бориса Дубина – писатель Игорь Клех, единственный из всех прочитавший не самого Хармса, а написанный самим Клехом «восьмой анекдот из жизни Пушкина».

На эту тему
• Хармс-рок
• Хиппи-мистик
• Музыкальная менопауза
• Театр на бумаге
• Чем меньше магии, тем страшней
• «Убить президента»? No problem!

За поэтессой Еленой Фанайловой выходила прозаик Линор Горалик, за актрисой Еленой Морозовой – Рита Митрофанова с радио «Максимум», которая, впрочем, призналась, что она еще и автор женских романов под именем Раиса Сметанина. Писателю Сергею Соловьеву вторила телеведущая Светлана Конеген с собачкой Дусей. Бедное животное не может заснуть, если ей не прочитать на ночь что-нибудь из Хармса. А всем им вторила редактор журнала Elle Ирина Михайловская. Поэт Дмитрий Тонконогов читал своего Хармса, а издатель Андрей Гнатюк – своего.

И вообще у всех читавших Хармс был настолько разный - детский и философский, абсурдный и трогательный, убийственный и мудрый, - что соответствовал любому из собравшихся, в том числе и молчавшим Юрию Росту и Михаилу Мишину, Татьяне Назаренко и Владимиру Вишневскому, Александру Кабакову и Евгению Попову, Игорю Свинаренко и Сергею Гандлевскому. Хармса хватило на всех. Как, впрочем, и котлет с водкой и болгарским вином после чтения того самого рассказа Хармса про съеденные котлеты.

И никто не умер.

* Признан(а) в РФ иностранным агентом