Немного волхвы

«Люди нашего царя» - изданный летом «ЭКСМО» сборник рассказов. Любимый жанр Людмилы Улицкой, в котором исполнены все ее лучшие книги. Рассказы писательницы всегда содержат концентрированные до состояния «куска дымящейся совести» истории из жизни. Собственно, в этой концентрации и заключается метод Улицкой – сжать событийную пружину до самого невероятного напряжения, сгустив не краски, но время.

Приставная лестница

Улицкая ставит эпиграфом к книге слова Лескова: «Каких только людей нет у нашего царя». В самом деле, каких только нет... И все такие разные. И жизненные истории не похожи одна на другую. Генетик по профессиональному происхождению, Улицкая завороженно наблюдает человеческий род, изучая взлеты и падения отдельных особей и то, как они переплетаются в причудливые и необъяснимые со стороны конфигурации.

Первый признак настоящести человеческих отношений – невозможность их понять и обяснить. Ибо только «Санта-Барбара» мирволит пересказу. Чем более естественны человеческие связи, тем они сложнее и тоньше. Исполненные нюансов и внутренней логики, они невнятны даже самому заинтересованному советнику из числа близких родственников. Если ты сам находишься в отношениях, то пребывание внутри системы лишает участника точки опоры. Если ты смотришь на взаимоотношения со стороны, то наверняка самое важное проходит мимо. Как сказал поэт, «ты можешь помнить адрес, телефон, но ускользают имя и улыбка...»

Коридорная система

Обложка книги "Люди нашего царя"

Улицкая – автор-исследователь. Понимая безнадежность попыток точного диагноза, она добросовестно излагает факты. Попытка не пытка, но возможность нахождения путеводной нити. Пытаясь при этом предельно самоустраниться. Поступки персонажей должны говорить сами за себя.

Говорить, но не договаривать. Потому что все объяснить невозможно. Улицкая стоит на перекрестье христианского мировозрения и своего научного прошлого. С одной стороны, рассказы книги построены как причинно-следственные цепочки, полные психологических нюансов. Но с другой - в мире всегда есть место не только подвигу (порой незаметному), но и чуду (подчас незримому). Улицкая настоящий гуманист, она убеждена в светлом характере человеческой природы, побеждающей обстоятельства.

Ее идеалы не могут разрушить даже окружающие нас обстоятельства – ведь жизнь трудная, тяжелая штука. Писательница похожа на ювелира, изыскивающего в толще будней драгоценные свидетельства высоты и красоты человеческого духа, огранивающего их и заключающего в тексты-рамы изысканных и глубоких текстов. Кто-то из критиков кинул – «кухонная метафизика» и был прав лишь отчасти: не то что мните вы, природа...

Короткое замыкание

Улицкая любит своих персонажей. Или, если не может любить, понимает. Пытается понять. Сугубо отрицательных здесь практически не бывает. Даже если логике сюжета нужны, так как нет сугубо плохих людей. Ну да, христианский свет и православная благость, но отчего грустно так? Не мы такие, жизнь такая. Все прочее – литература, даже если и хорошего, отменного качества.

Но Улицкая упорна, как форель. Любит бить в одну точку. Все ее сборники построены тематическим образом и прошиты обшими лейтмотивами и сквозными персонажами. В «Девочках» она рассказывает про пубертат и превращение в женщин. В «Первых и последних» - о странных и закономерных поворотах судьбы. В «Бедных родственниках» - про бедных родственников. В «Сквозной линии» о том, что «движет солнце и светила». В сборнике «Люди нашего царя» главные разделы – те, что про счастливую и несчастливую любовь («Они жили долго...» и «Тайна крови»). Про супружескую верность и неверность, которая оказывается единственно возможной верностью. Про тайны усыновления и редкостное благородство, оправдывающее неизбывные недостатки человеческой природы.

Особняком высится раздел «Дорожный ангел», в котором Улицкая рассказывает истории про путешествия. Самый расслабленный и спокойный цикл. Без прежнего, почти обязательного надрыва. Без лобовых приемов, от которых мурашки. Другие страны, чужие жизни, иностранные языки...

Интересное путешествие – всегда награда за смирение и терпение, шествие путем – особая область жизни, существующая вне расписания. Может быть, именно поэтому в этих рассказах не может быть заранее рассчитанной морали?

Установление отцовства

Тональность сборнику, на обложке которого – крыло ангела с ренессанской фрески, задает рассказ «Путь осла». Кстати, тематически его можно отнести к циклу «Дорожный ангел». Он ведь тоже про заграницу бессмертной души. Рассказчица оказывается в европейской глуши, в уютной южной деревушке, где новые знакомцы ее неожиданно образуют конфигурацию, напоминающую о рождественской притче. Всего на какое-то мгновение, ненадолго, но складывается рождественская картинка, полная надежд, которым не суждено сбыться.

«В сущности, никакого чуда не произошло... Малыш был обречен. Да и ягненок со сломанной ногой тоже не выжил, умер на следующий день, и антибиотик не помог. Но если не чудо, то ведь что-то произошло в ту осеннюю ночь. Что-то же произошло?»

Чудо – это всегда то, что происходит с другими. Не с нами. В концовке этого рассказа – ключ к пониманию и этой книги, и роли литературы. По Улицкой, изящная словесность – великий утешитель, великая иллюзия, которая одаривает нас мгновениями, насыщенными зыбким, чужим счастьем. Неожиданно, почти из воздуха, берутся, возникают соответствия, за которыми можно увидеть следы божественного присутствия. Ангел с ренессанской фрески махнул крылом, и мы почувствовали дуновение свежего ветра. Но не более того. Осенняя ночь заканчивается, книга отложена, и нужно возвращаться в действительность.

«В Рождество все немного волхвы, в продовольственном слякоть и давка», - сказал поэт, смешав высокое (волшебные дары странников) и низкое (бакалея). А певец добавил: «И вот Рождество опять застало тебя врасплох, а любовь иностранный язык и в воздухе запах газа...»