Гоголь по-новому

Трактуя гоголевскую комедию, режиссер Нина Чусова избрала вариант небанальный, но в то же время едва ли могущий сильно потрясти искушенных московских зрителей. Классические пьесы в вольной, остро современной интерпертации давно перестали и шокировать, и удивлять.

Мы пойдем другим путем

Мотивации постановщиков понятны и оправданы – чтобы пьеса, еще со школьной скамьи навязшая на зубах, задела какие-то струны в душах зрителей, необходимо подчеркнуть ее актуальность, сделать героев и ситуации узнаваемыми.

Способов существует множество – столько же, сколько режиссерских индивидуальностей. Нина Чусова пошла по пути наименьшего сопротивления.

Героям и ситуациям ее спектакля в узнаваемости отказать сложно. С ними мы сталкиваемся ежедневно, включая телевизор и натыкаясь на несметное количество низкопробных отечественных сериалов, уже давно вытеснивших с экранов бразильско-мексиканские аналоги.

Хлестаков заговорил на фене

«Ревизор» в театре Моссовета превратился в криминальную историю о том, как шестерка Хлестаков прикинулся большим паханом и сделал реальных пацанов. И ничего более естественного для этого спектакля, чем Гоша Куценко в главной роли, представить невозможно.

Премьера «Ревизора» в театре Моссовета

Неоновые джунгли, в которых заплутала на беду аборигенам парочка сомнительных типов, открываются зрителям не сразу. Спектакль начинается довольно неожиданно. Сцена от самых колосников задрапирована серой тканью с текстурой «под скалы». Завывает вьюга. На невысоком помосте вдоль авансцены устроилась с удочками группка укутанных в шубы людей, которые время от времени опрокидывают стаканчики с согревающим и закусывают красной икрой, – ни дать ни взять, партийная ячейка на подледном лове. Однако, остроумное советское ретро испаряется бесследно уже с первым появлением Анны Андреевны (Маргарита Шубина) и Марьи Антоновны (Лилия Волкова), один только вид которых – помесь безвкусного шика с откровенной уличностью – свидетельствует о принадлежности к совсем другим среде и эпохе.

Там к месту и Осип, выпроваживающий из постели полуголую, всклокоченную горничную, и «Яблоки на снегу», доносящиеся из магнитофона, и многоярусная стилизованная модель современного города с вывесками «Казино», «Sex shop», «Hilton», которая скрывается за серым задником (художники-постановщики – Владимир Мартиросов и Анастасия Глебова). Действие скоро переносится в банкетный зал со всеми стандартными атрибутами и развивается по уже очевидному «приблатненному» сценарию.

Между «Бригадой» и «Крестным отцом»

Происходящее до такой степени сливается в восприятии с безликой массой телевизионных образов, что узнаваемость постепенно трансформируется в полную предсказуемость каждой последующей находки режиссера, и это начинает навевать невыносимую скуку. Ни сортирный юмор, ни грубая даже для избранной Чусовой эстетики сцена «обольщения» Хлестаковым мамы и дочки Сквозник-Дмухановских не вызывают практически никаких эмоциональных откликов.

И единственным, что заставляет ощущать некоторый диссонанс в этом столь гармоничном болоте, оказывается сам текст Гоголя, звучащий вместо гораздо более подходящего тут жаргона.

Впрочем, несмотря на тоску, которую вызывает пошлость развернувшегося на сцене театра Моссовета действа, невольно возникает и мысль о том, что она, эта пошлость, возможно, оправдана несладкой правдой окружающей жизни.

Избавляет от сомнений и вносит полную ясность один из лучших в этом спектакле актеров – Александр Яцко, исполнитель роли Городничего, когда с вздувшимися на висках венами, багровея от бессильной ярости, бросает в зал хрестоматийное «Чему смеетесь? - Над собою смеетесь!..»

Но в том-то и дело, что из тех, кто в течение спектакля смеялся, и даже среди всех присутствующих едва ли нашелся хоть один, к кому могло бы относиться это обвинение.

Премьера «Ревизора» в театре Моссовета

Гротескный, порой неприятный до тошноты, порой просто удручающий мир, который создала на сцене Нина Чусова, хотя и знаком каждому, однако имеет весьма опосредованное отношение к повседневности. Кульминация и немая сцена, запечатлившая толпу мужчин с наставленными друг на друга пистолетами в стиле плохого «Крестного отца» или слегка облагороженной «Бригады», не вызывают и не могут вызвать ничего, кроме истеричного хихиканья, – именно той реакции, которой можно ждать от зала в финале сильно затянувшегося театрального капустника. Размах постановки и очевидно наличествующий в ней пафос, впрочем, не дают предположить, что именно с ним мы имели дело. Но в то же время, карикатура на и без того карикатурных персонажей, растиражированных поп-искусством, альтернативу которому обыкновенно ищут в театре, представляется сомнительным поводом для драматического спектакля.