Покер «Букера»: когда в колоде нет джокера

Победитель получит денежный приз – 15 тысяч долларов США и общественное признание, остальные – по тысяче и легкую обиду на жюри. В отличие от телевизионной ТЭФИ мир литературы куда более непредсказуем, прогнозы тут делают только самые смелые.

Шестерка Василия Аксенова

Анатолий Найман в этом году представлен романом «Каблуков»

Комментируя выбор жюри, его председатель Василий Аксенов сказал, что «выбор шестерки определен приоритетом живой жизни, а также поисками жанра и параметрами современного русского романа». Именно эти приоритеты непонятного свойства позволили жюри сократить первоначальный список более чем в два раза. Самоуправство жюри иначе как самодурством не назовешь. Первый раз «Букер» получил финалистов, не устроивших вообще никого. Кроме самих финалистов и председателя жюри. Вопиющий непрофессионализм решения арбитров этого года сработан по принципу «чем хуже – тем лучше».

Единственная представительница слабого пола в шорт-листе Елена Чижова попала в финал с «Преступницей». В 2003 году Чижова уже входила в список финалистов с христианским романом «Лавра». Однако в тот год главный приз справедливо получило душераздирающее документальное повествование «Белое на черном» инвалида детства Рубена Гальего Гонсалеса. На этот раз Чижова вспоминает антисемитизм советских времен, завершая текст рассуждением об экзистенциальной нетерпимости людей друг к другу. По мнению наблюдателей, в этом розыгрыше у Чижовой нет ни одного шанса.

Денис Гуцко – молодой автор из Тбилиси, написавший практически биографический роман «Без пути-следа». Он о падших людях, тени которых активнее своих хозяев, лежащих на диване с диагнозом «уцелевший диссидент». Тема не нова, но уж очень проникновенным получился текст. За это, пожалуй, и выбрал его Аксенов, найдя также некоторые параллели со своими героями времен хрущевской оттепели.

Борис Евсеев, представленный «Романчиком», снова возвращает нас во времена Союза. «Романчик» – история любви юноши и девушки из музыкального училища в декорациях разлагающегося социализма. Сам Евсеев довольно трогательно отзывается о литературных премиях. Недавно он сказал, что именно они сегодня и являются единственными ориентирами в разваливающемся литературном процессе.

Смоленский прозаик Олег Ермаков – «человек интересной судьбы»: служил в Афгане, работал лесником в заповедниках, сторожем и даже сотрудником Гидрометцентра. Несмотря на затянутость и несовершенство формы, именно его «Холст» (если сравнивать с другими финалистами) наиболее близок к каноническому роману. Ермаков кропотливо подошел к структуре романа: здесь четко выверенный хронотоп, разработанная ассоциативная система образов, любовная линия и ритмически организованное «мясо прозы».

Анатолий Найман в этом году представлен романом «Каблуков». В центре его судьба известного киносценариста, расписанная автором начиная с 50-х годов его юности и заканчивая нашим временем. Главный герой – человек искусства, одержимый написанием идеального сценария. Но позднее, как это обычно бывает с художниками, творение Каблукова превращает его жизнь в сложно устроенный текст. После чего уже практически невозможно отличить реальность от художественного вымысла.

И последний из шести номинантов – Роман Солнцев, попавший в шорт-лист сразу с двумя романами – «Золотое дно» и «Минус Лавриков». Солнцев живет в Сибири и представительствует от регионов, куда не успело добраться ощущение загнивающего литературного процесса, о котором говорил в интервью Борис Евсеев. Оба романа Солнцева, исполненные в устаревшей соцреалистической поэтике, воспевают широту русской души, гордо утверждая незыблемое существование горьковского человека на просторах Сибири. Стоит полагать, что именно за этот искренний оптимизм жюри решило включить в краткий список сразу два романа Солнцева.

Лоботомия литературного процесса

Уже хрестоматийным стал эпизод 2004 года, когда в жюри председательствовал закадычный друг прошлогоднего победителя Василя Аксенова Владимир Войнович

Русский «Букер» существует с 1992 года. И, как отмечают многие, его основное достояние – коллективное бессознательное жюри, которое каждый год устраивает из своих заседаний некое таинство. Результатом становится не всегда обоснованное решение. Несмотря на то что ежегодно состав жюри меняется, ситуация постоянно повторяется. Это можно сравнить с игрой в наперстки, когда пытливые умы гуманитариев пытаются угадать, кому же достанется «Букер» в этом году. Жюри каждый раз обманывает ожидания, подкладывая очередную свинью прессе.

Уже хрестоматийным стал эпизод 2004 года, когда в жюри председательствовал закадычный друг прошлогоднего победителя Василя Аксенова Владимир Войнович. Все полагали, что хотя бы из этических или эстетических соображений премию отдадут Алексею Слапковскому – ветерану шорт-листа «Букера». Или небывало сильному роману Людмилы Петрушевской. Но жюри, как обычно это бывает, пошло наперекор устойчивому общественному мнению, вручив главный приз Аксенову.

Довольно интересная тенденция: коллективное бессознательное жюри присуждает «Букера» по странным критериям. Как правило, первое место получает не роман, вызвавший общественный резонанс в течение года, а тот, который отметило жюри, пользуясь не всегда обоснованными критериями. Таким образом, «Букер» не отвечает общественному вкусу, а, наоборот, формирует (пытается сформировать) его на следующий год.

Можно предположить, что такой расстановкой жюри на деле демонстрирует старую истину: таланты пробьют себе дорогу сами без всевозможных поощрений и литературных премий. К тому же почти каждый финалист имеет своего патрона в жюри, который ведет его до победы. Здесь достаточно сказать, что роман номинанта текущего года Анатолия Наймана опубликован в том же журнале, где печатается и Аксенов. В таком случае это объясняет, почему произведения, отмеченные «Букером», читаются вяло.

Как сказал один из членов жюри «Букера» 1997 года Владимир Новиков, «премию дают либо какой-нибудь темной лошадке из шорт-листа, либо именитым мастерам пера, которым эта премия нужна как пятое колесо».

Как показывает история, «Букер» практически не способствует повышению тиражей финалистов. За редким исключением, коим являются уже упомянутый лауреат 2003 года Рубен Гальего Гонсалес («Белое на черном») и победитель 2001 года Людмила Улицкая («Казус Кукоцкого»). Кстати, успех последней способствовал не только выходу остальных ее произведений на качественной бумаге в твердом переплете, но и тому, что совсем скоро на федеральном телеканале прогонят сериал, снятый по ее роману. Но это редкий случай.

Большинство же финалистов после получения «Букера» имеют лишь отклики в СМИ и скромные продажи книг. Но жюри, выбирая между двух зол – безвестностью и насмешливым одиночным тиражом, выбирает второе, то бишь наименьшее. Молодым авторам из провинции, считает жюри, премия куда важнее, чем какому-нибудь Пелевину.

«Букер» всегда стремился сломить общественный стереотип, из-за которого сегодня принято пенять на коммерческую конъюнктуру транспортного чтива, превратившего отечественный литературный процесс в поп-арт. Жюри изо всех сил пытается показать, что лишено китчевого эпатажа, вручая главный приз якобы «серьезным» авторам за их «духовные» искания. Тем, кто сегодня сохранил образ голодного писателя, готового вывести русскую литературу, заблудившуюся в дебрях перестройки и обреченного на эстетический коллапс постмодернизма. Если же таковых самородков в шорт-листе не оказывается, то премия идет к шестидесятникам, которым всегда есть что вспомнить.