Свойства без человека

Впрочем, шокировать современного читателя невозможно, трудности чтения здесь иного рода – эстетического: Елинек совершенно не заботится о читательском комфорте.

Перемена участи

Обложка романа Эльфриды Елинек «Пианистка»

«Пианистка», фильм М. Хенеке с И. Юппер в главной роли, снятый по одноименному роману Елинек, положил основу международной известности радикальной австрийской феминистки. Потому что интеллектуалы знали Елинек давно. В основном как остросоциального драматурга. Иное дело – признание масс.

Сначала «Пианистку» наградили в Каннах, затем подоспела и Нобелевская премия. Убежден – не было бы фильма, не было бы и премии. Сработал закон сообщающихся сосудов. Тем более что книги Елинек – груды полусырых внутренних монологов невнятной атрибуции. Когда сложно понять, кто говорит – автор или персонаж. Или оба они вместе. Совершенно непонятно, как тот же Хенеке писал сценарий, – сюжет бьется нитевидным пульсом, пробиваясь сквозь груды сырых слов. Ни одного диалога – только большие периоды-абзацы, каждый из которых заканчивается на выдохе-выкрике.

Таким романам необходимо предпосылать либретто. Ибо даже если читать очень внимательно, то не сразу поймешь, в чем суть борьбы жандарма Курта Яниша с окружающими его женщинами. Которых он совращает, соблазняет, бросает в поисках лучшей недвижимости, доводит до самоубийства, а одну из них, видимо, убивает сам. На читателя сыпятся подробности семейной жизни Курта, мысли писательницы по поводу жизни в Австрии, подробнейшие (на десятки страниц) описания озер и водоемов, нешуточный социальный пафос и россыпи метафор.

Нет слов, все это злободневно и порой красиво, особенно в ритмически точном переводе Татьяны Набатниковой, однако категорически не хватает путеводной нити, способной провести читателя сквозь все эти завалы. Понимаешь, что Шеро ваял сценарий «Пианистки» подобно скульптору – отсекая все лишнее и редуцируя многостраничные излияния до скупых глаголов.

Наследница по прямой

Обложка романа Эльфриды Елинек «Алчность»

Эльфрида Елинек – последний авангардист австрийской словесности, наследница по прямой трудночитаемых модернистов типа Музиля, чья эпопея «Человек без свойств» была построена схожим образом. Хотя при всем экзистенциальном и эстетическом пафосе Музиль не забывал и про сюжет, про внятность структуры, позволяющей читателю отдыхать хотя бы время от времени. К тому же Музиль исследовал душевную выхолощенность современного ему человека, а для Елинек предметом анализа является социум, извращающий человеческую природу.

Плотностью своей «Алчность» напомнила мне и другой жанровый прообраз – прозу, как ни странно, Габриэля Гарсиа Маркеса, чей фантастический реализм тоже ведь чурался диалогов, требуя для воссоздания первородной плотности мифологических материй одышливых абзацев и изматывающих периодов. Тем существеннее разница: метафизические цепочки Маркеса основаны на народных преданиях и легендах, которые он – тоже ведь Нобелевский лауреат – вплетает в ткань современной жизни.

Для Елинек источником фантастического служит экологически замусоренная капиталистическая реальность – социальные механизмы, сексуальная неврастения, гендерная запущенность, когда мужчины и женщины, выбитые из своих привычных ролей, совершают странные и действительно фантастические поступки. Здесь уже нет, не может быть «крови и почвы», прорывов к природной сути, здесь цветы и чувства пробиваются сквозь асфальт и отвалы металлургических производств, зацветая в густых металлургических лесах...

Все перепуталось, и горько следить за негативной антропологией Елинек. Аннотация говорит, что «Алчность» – роман о женоненавистничестве, – не верь, всяк сюда входящий, ибо больше всего автор ненавидит мужчин – похотливых, пузатых, подлых, словно бы увиденных с изнанки. Это важно, потому что в искусстве мы привыкли преимущественно к мужскому взгляду на мир. А тут визги и писки кастрационного синдрома, статусно закрепленные «Нобелевкой». Оттого и покупают, купаясь в повышении собственной самооценки, ибо бренд позволяет.

Скандал в благородном семействе

Академик Кнут Анлунд (фото АР)

Однако на прошлой неделе вышел казус, который нарушает узаконенный порядок поступательного восхождения «гранд- нобелей». Кнут Анлунд, один из 16 членов Нобелевского комитета, вышел в отставку, протестуя против присуждения премии Эльфриде Елинек. Год спустя Анлунд нарушил святая святых комитета (все обсуждения которого помещены в секретный архив на полстолетия) и вынес нобелевский сор наружу. Анлунд высказался о романах Елинек как о порнографии и словесном мусоре, унижающем гуманистический пафос премии.

И с ним, между прочим, можно легко согласиться. Ведь если эстетические материи – субстанция эфемерная и не поддающаяся четким дефинициям, то ненависть и мизантропия, которые излучает «Алчность», вызывают вполне понятное и четкое отвращение. В годы перестройки гулял публицистический штамп про «порнографию духа». Что ж, вполне в струе с ощущениями Кнута Анлунда. Понятно, что автора разрывает боль за судьбы человека и всего человечества, но зачем же стулья ломать?

К тому же поддерживая мизантропию гулким статусом. Чем бы была «Алчность» без нобелевской мантии? В любом книжном магазине теряешься от разнообразия новинок на любой вкус, запах и цвет. В этом изобилии даже самые сюжетные и привлекательные романы расходятся минимальными тиражами. А тут – два десятка тысяч копий «Алчности», которую читать без зубовного скрежета и воли, собранной в кулак, невозможно.

И кто все эти люди? Что вынесли они из этого 463-страничного штурма человеческих возможностей? Антропологический эксперимент с применением тяжелой артиллерии продолжается.