Михаил Бударагин: Стрельба и поражение

Тема насилия в целом и государственного насилия в частности снова возвращается в обиход. Пока еще короткими абзацами, вроде истории с Брейвиком, который решил, что раз власти не справляются, то уж он сдюжит. О том, возможно ли насилие и в каких случаях, теперь уже принято говорить почти в открытую, хотя все начало 2000-х тема была маргинальной: речь шла в основном об эффективности управления. Этот теоретический разговор теперь прерван – не до того.

Все делают всё правильно, как надо, как написано в учебнике, а вот же – ничего уже не спасает

В отношении многих наших сограждан к беспорядкам в Великобритании отчетливо сквозит эта нежданная радость по поводу того, что возлюбленный сюжет – о том, что придет кто-то, кто «всех положит мордой в асфальт» – из местечкового становится общемировым. Это похоже на то, как ребенок, увлеченный шпионскими романами, вдруг обнаруживает, что по соседству живет взаправдашний агент разведки – и боязно, и воодушевляет, и открывает невиданные перспективы для новых фантазий.

Но игры в «сильную руку» возможны только в одном случае: когда отдающие приказ готовы нести полную и безоговорочную ответственность за насилие в очень длинных временных рамках. Так, китайские власти подавили 4 июня 1989 года студенческое восстание на площади Тяньаньмэнь, и та же партия возглавляет страну до сих пор, и жертвы того кровавого дня стали важной вехой в истории современного Китая.

Проще говоря, если ты готов стрелять по людям из танков, имей мужество выдержать и внутреннюю реакцию, и международное осуждение, и несколько лет «на грани» еще больших внутренних потрясений – будь готов не оправдываться, а искать точки опоры для этой своей странной правоты.

Из современных западных стран, прошедших очень долгую историю гуманизма (то есть торжества человека, а не государства-машины), только США, возможно, готовы вести себя так же, как повел в свое время Китай. У всех остальных возникнут серьезные проблемы с легитимностью в собственных же глазах: свои же избиратели, пусть и призывающие «покарать подонков», не простят разрывных пуль, пущенных с крыш.

#{image=543321}Государство, всегда бывшее аппаратом оправданного насилия, не может найти этому насилию никакого оправдания. И британские власти покорно и смиренно терпят несколько дней хаоса – не только из врожденного гуманизма, а потому, что любая атака военных на грабящих магазины обывателей в самом ближайшем времени приведет к отставке правительства.

Правительству нельзя санкционировать масштабное применение силы в пределах страны, оно, в гуманистической логике, должно решать проблемы экономическим инструментарием: не допускать (или ассимилировать) мигрантов, бороться с кризисом, увеличивать зарплаты и т.д. Прямая как рельса, эта логика говорит нам о том, что если совершать ряд последовательных правильных действий, то мир и благоденствие не будут нарушаться ничем. Делай, правительство, свою работу хорошо, и погромщиков на улицах не появится.

Так вот именно британские беспорядки, кроме всего прочего, доказывают, что отныне и впредь схема работать не будет.

Разрушены простейшие причинно-следственные связи: США, государство благоденствия и последняя мировая империя, стоят на пороге катастрофы, но сделать последний шаг невозможно, потому что никто не даст, Китай, потенциальная новая империя, никогда не станет мировым гегемоном, хотя имеет для этого все, – и английские погромы – звено той же цепочки. Все делают всё правильно, как надо, как написано в учебнике, а вот же – ничего уже не спасает.

Совокупность правильных действий приводит к непредсказуемым последствиям, а все планы пишутся заведомо только для того, чтобы никто их не выполнил.

И можно сколько угодно иронизировать по поводу бездействия британских властей, которые не могут «положить всех мордой в асфальт» и рассуждать о том, что, мол, наш бы ОМОН дал им всем прикурить, но ведь на самом-то деле все мы помним, как именно и сколько времени ловили по дальневосточным лесам небольшую группу молодых людей.

Силовое решение конфликта в случае с массовыми беспорядками – очевидное, правильное, а потому по определению ошибочное решение. Один раз применив силу так, как это сейчас предлагается (то есть с автоматными очередями, танками и фейерверком), придется вообще все держать только силой, потому что кто же после этого поверит в то, что существуют иные методы?

И власти – вообще все, вне зависимости от страны, ее экономического положения и состояния общества – держат этот рубеж обороны: они справедливо опасаются, что любая волна насилия закончится только под стенами правительств и парламентов. Так уже происходит в странах третьего мира, но никто не гарантирует спокойствия и миру первому, который долгое время был защищен от бунтов прямой раздачей денег.

Деньги закончились, хотя – по идее – не должны были бы, ведь придумали такую ловкую финансовую систему с деривативами, длинными долгами и кредитами, что стоять бы ей вечно. Но опять не по учебнику, не стоит, падает. И потому пепел Туниса стучит и в европейские сердца.

Так что бояться стоит не погромщиков и не автоматных очередей по ним.

Бояться стоит того, что погромщики и автоматные очереди будут менять друг друга с завидной регулярностью, и остаться в стороне в какой-то момент этого невеселого безумия не удастся уже никому.