Михаил Соломатин: Наследники Гагарина

В последнее время дни 12 апреля и 9 мая, 7 ноября и 23 февраля превращаются в поминки по былому величию. Коммунисты и многочисленные сочувствующие произносят речи об отнятой славе, об украденном наследстве. Никаких попыток сохранить или приумножить, разумеется, уже давно не видно. Только жалобы и обвинения. Это стало ритуалом.

Нынешний обыватель хочет получить Гагарина как добавку к пиву, Интернету, поездкам в Турцию

Легкость, с которой самые разные люди назначают себя наследниками чужой славы, приводит порой к самым нелепым ситуациям. Например, 12 апреля некая инициативная группа намерена подать президенту России коллективное обращение с просьбой отправить в отставку членов Совета по развитию гражданского общества и правам человека Федотова и Караганова. Как пишет один из инициаторов письма, давно уехавший в США математик, акция приурочена к юбилею первого полета в космос, поскольку «либералы и демократы» якобы ненавидят СССР «именно за полет Ю. Гагарина, за Первый спутник, за первые межпланетные роботы» (орфография оригинала сохранена). Ситуация очень показательная. Получается, что Федотов и Караганов, работавшие в советское время на идеологическом фронте, отняли «великую страну» у американского профессора. При этом профессор хотя бы успел поработать в СССР, а какое отношение Гагарин имеет к нынешним 30-летним?

Строго говоря, я бы и людей своего поколения исключил из строителей «великой страны». Речь может идти разве что о поколении моих родителей. Пафос строек и открытий не перешагнул за 60-е годы. Полет Гагарина стал не только венцом, но и логическим концом той героической эпохи развития человечества, которая началась титанами Возрождения и Просвещения. После Гагарина стало ясно, что ничего более чудесного уже не будет. Вот он космос – приехали. Уже в следующем, 1962 году программный герой Стругацких Иван Жилин произносит свое: «Главное всегда остается на Земле». С этого момента начинается очень резкий откат.

В 1965 году зрителям «Операции Ы» уже смешны призывы соизмерять свои трудовые будни с «космическими кораблями, бороздящими просторы Вселенной», а один из тунеядцев украшает себя татуировкой «Хочу на Луну». Заболоцкий в 1947 году мечтает о том как «мильоны новых поколений наполнят этот мир сверканием чудес», и эти строки прекрасны. У Юры Бородина из «Стажеров» (1962) после бесед с планетологом Юрковским «всегда оставалось впечатление чего-то огромного и сверкающего». А уже в 70-е Довлатов в качестве примера лживого и конъюнктурного стиха приводит строчки: «На фабриках, в жерлах забоев. На дальних планетах иных – четыреста тысяч героев, и первенец мой среди них!». К 70-м выцветают остатки коммунистической романтики. Художники, прославившиеся как основатели «сурового стиля» соцреализма, перенаправляют свой творческий порыв в практическую плоскость и неплохо зарабатывают бесконечными мозаиками и фресками в заводоуправлениях, домах культуры и станциях метро.

Дальнейшее многие из нас помнят. Школьные экскурсии на замусоренный завод, вечерние пролетарии, чьи лица могли бы напугать гайдаевского Федю. Потом исчезло и это. А теперь вот появились наследнички.

В последние годы все активнее ведется борьба за советское прошлое. По сути, прошлое становится таким же ресурсом, как нефть. Таким же коварным ресурсом: целые поколения «подсаживаются» на идею чужого величия. Потребность в великом прошлом – это одна из черт общества потребления. Возможно, эта черта специфична именно для России. Гагарина поднял вверх героический, самоотверженный, часто – подневольный труд миллионов. Нынешний же обыватель хочет получить Гагарина как добавку к пиву, Интернету, поездкам в Турцию. И ни тени сомнения нет у обывателя, что именно он – наследник славы отцов и дедов.

«И казалось так, что эта слава / Не года, уже века живет. / Что она из повестей старинных / Поднялась сквозь вековую тьму, / Что она от витязей былинных / По наследству перешла к нему. / Пусть же по наследству и по праву / В память о делах твоих, пилот, / Чкаловское мужество и слава / Чкаловским питомцам перейдет!» – писал Твардовский в 1938 году. Он ведь не спрашивал: «Ну где былинные витязи»? Эта ответственность за страну просто не оставляла места для мыслей о том, что тебе чего-то недодали. Если Лермонтов предъявлял претензии к современникам, то он не отделял себя от них («Печально я гляжу на наше поколенье!») и не сомневался, что его прах потомок вполне может оскорбить «презрительным стихом».

Подумать только! Ведь тем людям нельзя было опереться ни на Толстого, ни на Гагарина, ни на Сталинград. Они сами создавали величие страны и беспокоились лишь о том, что их руки слишком неумелы. Глядя на тех людей, понимаешь, что именно они – хозяева своей земли и своей истории, а мы пока что туристы в созданной ими стране. «Жалкое наследство, о родина! Оставлю я тебе», – сокрушался Некрасов.

А эти, эти спрашивают: «Где наша великая страна». А она не ваша. И чем больше вы предъявляете претензий, тем меньше у вас остается возможностей когда-нибудь вступить в наследство.