Сергей Лукьяненко: Правила игры

Два самых знаковых события последних дней – суд над художниками и суд над военнослужащими. Художники устроили выставку и активно использовали в своих работах православную атрибутику – в первую очередь иконы. Военнослужащие, уроженцы Дагестана, тоже устроили своего рода выставку – заставили своих боевых товарищей выложить телами слово «KAVKAZ».

Дело не в праве художника выразить свое отношение к религии. Дело в сознательном использовании болезненной темы – при этом с полным осознанием своей безнаказанности

Суды, рассмотрев эти не связанные между собой, но чем-то удивительно похожие дела, присудили художникам небольшие денежные штрафы, а перформанс уроженцев Дагестана оценили небольшими сроками тюремного заключения...

Есть очень соблазнительный (для любого творческого человека) тезис: «искусству дозволено все». Дозволено ставить неудобные вопросы, дозволено брать провокационные темы, дозволено ругать власть, дозволено ругать народ... все дозволено. Казалось бы – все верно. Искусство и должно быть социальным раздражителем, художник не должен задумываться над тем, понравится его творчество кому-то или нет, – все равно найдутся недовольные, для кого-то и «Мона Лиза» – уродство, и собор Святого Семейства – нелепая куча камней и бетона... Где грань дозволенного, и есть ли она?

На мой взгляд, ответ достаточно прост. Грань проходит там, где кончаются вопросы разума и начинаются вопросы Веры.

И тут не стоит говорить: «Мы атеисты!» Можно быть сколь угодно воинствующим атеистом, но следует понимать: для людей – в данном случае очень большой группы людей – это вопрос Веры. Я не сомневаюсь, что в обыденной жизни осужденные художники являются вполне культурными и воспитанными людьми. И не приемля, допустим, вегетарианцев, они не устраивают выставок, на которых кругами копченой колбасы и шматами сала изображают фрукты и овощи. А почему? Ведь получилось бы забавно! Видимо, просто неудобно. Нехорошо. Некрасиво как-то.

Но в то же время поиздеваться не над чужим рационом питания, а над чужой Верой, над Смыслом Жизни миллионов людей – это вроде как допустимо. Это право художника на самовыражение, и ограничивать его – моветон...

А почему, кстати, самовыражаться на религиозные темы у нас принято на примере христианства? Да очень просто, был такой Салман Рушди, чье самовыражение не одобрили мусульмане, а потом были еще и датские карикатуристы (те, кстати, поиздевались не только над Магометом, но и над Буддой и Христом – вот только датские посольства разгромили лишь в мусульманских странах). В общем, трогать ислам как-то боязно. Трогать иудаизм еще более неудобно – в бега, возможно, пускаться и не придется, но с организацией выставок и аукционов наверняка возникнут проблемы.

Так что дело не в праве художника выразить свое отношение к религии. Дело в сознательном использовании болезненной темы – при этом с полным осознанием своей безнаказанности. Формально вернисаж нарушал закон. Фактически – все привыкли, что 282-я статья работает очень выборочно.

Правосудие создано для защиты слабых. Сильные к закону обращаются редко (фото: Сергей Иванов/ВЗГЛЯД)

Но что-то вдруг изменилось. Юридическая машина заворочалась – и выдала приговор. Символический, но переводящий антирелигиозный перформанс в разряд преступного деяния. И в данном случае этот приговор – то, ради чего правосудие и существует. Это – защита слабого. Ни ислам, ни иудаизм в такого рода правовой защите на нынешний момент не нуждаются (разумеется, в случае необходимости любая традиционная религия должна иметь право на судебную защиту).

Второй судебный процесс не менее показателен. Дедовщина и землячество – бич нашей армии. И если старослужащие, издевающиеся над молодыми бойцами, регулярно попадают на скамью подсудимых, то с землячествами все гораздо сложнее. Попадет в одну часть достаточно большая группа уроженцев того или иного региона (в силу большей сплоченности некоторых уроженцев, группа такая может составлять всего-то процентов десять от общей численности части) – и начинаются художественные перформансы с выкладыванием телами названий отдельных регионов. Впрочем, что тут армия? Подерется где-нибудь в России группа молодежи «славянской» и «кавказской». Как это отразят в СМИ? «Русские националисты подрались с кавказской молодежью». Интересно, почему в данной ситуации одна шпана – националисты или скинхеды, а другая – просто молодежь? Загадка. Прямо-таки узурпировала русская молодежь право на национализм, вопреки всему, что мы видим в реальной жизни.

Повторюсь еще раз – правосудие создано для защиты слабых. Сильные к закону обращаются редко. А сейчас, как ни крути, именно русские – титульная нация государства, 80% населения (!) – все чаще и чаще оказываются в положении слабых. О причинах этого можно говорить долго, но самая основная на поверхности – пока русский парень, ударивший уроженца, становится националистом, а уроженец, ударивший русского, – бытовым хулиганом, 80% населения страны будет чувствовать себя незащищенными на уровне закона. О следствиях... О следствиях того, что 80% населения чувствуют себя неуютно в родной стране, можно даже и не говорить...

Неужели 100 солдат-славян не могли справиться с десятью солдатами-кавказцами? Могли бы, конечно. Если бы не понимали, что закон на драку в казарме посмотрит сразу с обвинительным прищуром.

И вдруг правосудие шевельнулось. И наказало тех, кто устроил террор в воинской части. Наказало не очень строго, почти символически... но наказало. Демонстративно.

Случайны ли совпадения двух судебных процессов – не знаю. Копаться в причинах межнациональных конфликтов – дело столь же бесконечное, как спорить о праве художника на самовыражение. Опять же, копаться в прошлом – далеко не всегда полезно для того, чтобы смотреть в будущее.

Не знаю, как вы, а я бы хотел жить в светском правовом государстве, где дружно обитают вместе разные народы. У меня даже есть подобный опыт – при всех проблемах СССР, он был государством светским, правовым и интернациональным. И это – та часть нашей истории, которой не надо стыдиться.

Каждый художник имеет право на самовыражение – но, как и права отдельного гражданина размахивать кулаками кончаются в сантиметре от носа другого гражданина, так и право художника провоцировать и эпатировать должно натыкаться на право гражданина быть защищенным от эпатажа и провокаций.

Каждый народ имеет право на свою национальную гордость и самобытность. Вот только в той ситуации, когда гордость одного народа, неважно, большого или маленького, начинает ломать гордость другого, – должен вмешиваться закон.

Когда закон влепит одинаковые сроки русскому, с криком «чурка кавказская» замахнувшемуся арматуриной на дагестанца, и дагестанцу, с криком «русская свинья» замахнувшемуся на русского ножом, – нам останется только удивляться, как быстро налаживается в стране межнациональный мир и уважение.

Когда художник, размешивая на палитре свою творческую субстанцию, будет думать о том, что он хочет сказать миру, а не о том, кого и как он спровоцирует на этот раз, – мы будем потрясены тем, как быстро великое русское искусство вернет свои мировые позиции.

И нужно для этого совсем немногое – чтобы до тех пор, пока мы сами не научились уважать себя и своих соседей, нам помогал это делать закон. Помогал, защищая слабых. Даже в том случае, когда слабых – много, а сильных – мало.