Максим Соколов: Независимый испуг

Журналисты – цех задорный, различные свары – в том числе между редакторами и сотрудниками – там случаются часто, но обыкновенно их стараются не выносить наружу, потому что от перевода свары в публичную сферу никто из участников особо не выигрывает. Жизнь не кончается, редактору надо дальше редактировать, автору – где-то дальше работать, а роскошные сцены на публике тому не способствуют. Соответственно, если повздорившие сами не стремятся к оглашению, то и коллеги делают вид, что ничего не случилось.

Своими бурными действиями К. В. Ремчуков действовал совершенно в духе мышеловки из трагедии «Гамлет», когда оленя ранили стрелой

Случай с юбилярствующей «Независимой газетой» несколько иной – тут гласность достигла высочайшего уровня. После того как редактор отдела политики Э. Билевская пообщалась с бывшим главой АП РФ А. С. Волошиным и задала ему какие-то, возможно, не вполне тактичные вопросы насчет того, как «новая либеральная команда не слишком удачно занимается созданием обновленного имиджа президента, что это не слишком здорово, учитывая, что до выборов остался всего год», и даже обратилась к собеседнику с вопросом: «Может, разоблачить схему подковерной борьбы? Рассказать, как она ударяет по имиджу президента?»

Результатом нелицеприятной беседы стало немедленное увольнение собеседницы, что в журналистике, впрочем, тоже бывает. Завотделом политики должен лучше понимать, какие вопросы можно задавать значительному лицу, а какие нельзя, а про смелость, гласность и независимость рассказывайте кому-нибудь другому. Однако в таких случаях, демонстрирующих сильное расхождение между выспренными декларациями и грубой жизнью, конфликт обыкновенно стараются замять для ясности, ибо хвалиться тут нечем. Редактор К. В. Ремчуков, тем не менее, рассудил иначе и, не довольствуясь кинжальным увольнением по итогам неправильной беседы своей сотрудницы с А. С. Волошиным, стал беспрерывно рассылать твиты такого примерно содержания: «Вниманию редакторов – уволенная из НГ Элина Белевская – журналистка без представлений о морали, девушка подловатая и фальшивая((( Осторожно!(((» – в электрическое пространство общего доступа.

То ли у редактора не было телефонов и адресов электронной почты коллег (хотя и в этом случае можно было отправить бумажные письма с курьером; коллег, для которых данное извещение может быть актуальным, всего-то полдюжины, от силы дюжина), то ли он пожелал сделать процедуру выписывания волчьего билета максимально гласной. Столь гласной, чтобы о ней узнали не только редакторы, но и другие значительные лица, уверились в суровости К. В. Ремчукова, который не дает спуску своим неправильно выступающим сотрудникам, и отбросили всякие сомнения в его лояльности и преданности. Стоило ли ради этого демонстрировать себя публике в таком виде – вопрос отдельный.

Если бы дело происходило в середине XX века и заключалось в том, что по оплошности заведующей отделом политики на первой полосе газеты «Независимая правда» было напечатано самым крупным кеглем «Приказ Верховного Гавнокомандующего товарища Сралина», нервозность главного редактора была бы вполне объяснима. В данном же случае – не вполне.

И еще менее она объяснима в сладостной атмосфере 20-летнего юбилея, когда положено говорить исключительно о приятном. За три дня до того, как соблазн вылез наружу, Б. Е. Немцов писал К. В. Ремчукову на страницах его газеты: «Ты человек твердых убеждений и такой идеологизированный, что конъюнктура на тебя особо не действует. Я очень рад, что «Независимая» не только по названию, но и по сути осталась островком свободной прессы. В наше время надо быть сильным и мужественным, чтобы писать правду, а не облизывать начальство, как это делают коллеги по цеху. Уверен, что с такой командой, как у Ремчукова, ни Путин, ни Сурков, ни Медведев не страшны». После чего выяснилось, что Путин, Сурков и Медведев отважной ремчуковской команде, возможно, и в самом деле не страшны, но зато Волошин страшен до полной потери у человека твердых убеждений чувства простейшего приличия.

Такое случалось и прежде. Сюжет с человеком, который, копая траншею, вдруг натыкается ковшом на силовой кабель, отчего происходит сильное искрение, довольно не нов. В 1995 г. «Общая газета» п/у главреда Е. В. Яковлева была не менее сильным и мужественным изданием, чем нынешняя «Независимая газета» п/у К. В. Ремчукова, ни Ельцин, ни Черномырдин были ей не страшны, а сюжет «Банду Ельцина под суд!» – довольно близок. Все было хорошо и благостно, покуда работавшая тогда в этой газете А. С. Политковская, которую письмо позвало в дорогу, вдруг не написала про выдающиеся злоупотребления с недвижимостью, имеющие место в Москве. Получилось то самое перерубание кабеля. Спонсор совершенно свободной газеты В. А. Гусинский лично посетил редакцию и, не чинясь присутствием других журналистов, строго отчитал А. С. Политковскую, посулив ей (очевидно, такова традиция) волчий билет. Больше про московские дела в «Общей газете» не писали. Ни раскритикованная Политковская, ни другие авторы.

В принципе, можно было бы говорить, что в одних изданиях запрещают критиковать (а то и даже упоминать) один круг лиц, а в других – другой, и в том-то и состоит свобода слова, но здесь проблема в том, что у разных значительных лиц бывает очень разная степень чувствительности к поминанию их имени. Одни погрешают против абсолютной свободы тем, что недостаточно терпимы к площадной брани по своему адресу, к призывам поместить их в тюрьму и к обсуждению деталей их личной жизни, с прочими же пассажами как-то смиряются. Другие считают недопустимым даже и указания на то, что они утратили все полимеры, проектанты немладоискусные, а равно и вообще упоминание их имени с недостаточным придыханием. Особо скромные (вспомним Е. Н. Батурину) не готовы мириться даже с указаниями на то, что они имеют известное влияние на некоторые дела.

Своими бурными действиями К. В. Ремчуков действовал совершенно в духе мышеловки из трагедии «Гамлет», когда оленя ранили стрелой, чем немало склонял наблюдателей к мысли, что значительные для него лица принадлежат скорее ко второму разряду. Встречавшиеся в электрическом Интернете фразы типа «Совсем озверел Розовый Абдулла» склоняли – уже самим фактом наличия таких паремий – примерно к тому же выводу.

Про Силы Зла мы тут не будем говорить, поскольку сказанные силы и так склоняемы на каждом перекрестке. Но когда противостоящие им Силы Добра не в состоянии стерпеть всего лишь указания на контрпродуктивность их деятельности и попытки вывести имена контрпродукторов (и так являющиеся секретом Полишинеля) в публичное пространство, то проблема выбора между Добром и Злом делается далеко не очевидной.